Царь Федор. Орел расправляет крылья

Так вот, я буквально пристрастился к беседам с Бэконом. Мы с ним часто сиживали вечерком у меня в палатах за чашечкой-другой кофе. Я все время своего царствования придерживался политики, кою в оставленном мной времени называют «поддержкой отечественного производителя», но от кофе отказаться не смог. Однако употреблял его строго в собственных покоях, по вечерам и непублично. И в крайне ограниченном кругу людей. Но Бэкон в нем обосновался очень прочно. Иногда мы беседовали вдвоем, чаще втроем, с Машкой, которая тихонько сидела в уголке и то вязала, то плела кружева. В Подсосенском монастыре она пристрастилась к мелкому женскому рукоделию… А иногда и более расширенным составом, с Митрофаном, Мишкой Скопиным-Шуйским, Акимом и другими моими людьми из ближнего круга. И я жутко любил такие вот вечера… Но в последнее время Бэкон сильно сдал. И это было заметно.

- Что, мой друг, - усмехнулся ректор (мы уже давно в интимной, так сказать, обстановке обращались друг к другу именно гак), когда Аникей принес чай с калачами, - изучаете приметы времени на моем лице?

Я слегка смутился.

- Ну… не совсем, мой друг. Скорее, стараюсь насладиться каждой минутой нашего общения.

- Да, это разумно, потому что оно продлится не так уж и долго, - вздохнул Фрэнсис, аккуратно наливая себе взвар зверобоя в фарфоровую чашку производства моей новой фарфоровой мануфактуры.

Посольство Мстиславского возвернулось уже два года назад. Поэтому новые мануфактуры по производству фарфора, бумаги и иных товаров, мастеров по коим удалось сманить из Китая, уже вышли, так сказать, на проектную мощность. Причем та же фарфоровая сейчас практически на сто процентов работала на экспорт, так как я установил на ее продукцию просто чудовищные наценки. В Амстердаме, Лондоне и Париже мой фарфор продавался по цене в двадцать три раза выше себестоимости…

- Но ничего, будем утешаться тем, что оно все-таки было.

Я тряхнул головой, отгоняя грусть.

- Да, это точно… Так сколько вы хотите у меня попросить?

Бэкон усмехнулся.

- И вы даже не спросите на что?

- Нет, - я рассмеялся, - избавьте меня от необходимости забивать себе голову еще и нуждами университета.

Я уже нашел человека, на которого можно свалить все эти заботы, - вас, вот вы и крутитесь. А у меня и без того столько всего, чего без меня никто сделать не может…

- Черт возьми, - вскричал Бэкон, - где же вы были раньше?! Я всегда мечтал иметь сюзерена, который бы сразу и без разговоров оплачивал все мои идеи! Я чувствую себя обманутым. Оказывается, я всю жизнь занимался не тем и не там!

- Ничего, - вернул я «мяч» на его поле, - утешьтесь тем, что все-таки наконец-то сумели найти такого…

И мы рассмеялись уже оба. А потом ректор приступил-таки к обстоятельному изложению того, сколько ему нужно денег и для чего. И, несмотря на большие предстоящие расходы, большинство из изложенного меня радовало. Ибо в первую очередь деньги требовались на существенное увеличение штата преподавателей. Потому как общее число студентов росло довольно быстрыми темпами, и, судя по всему, года через три в этом мы догоним всех своих соседей - и Польшу, и Швецию. Правда, они имели куда более низкую, в разы, а шведы даже на порядок с лишним, численность населения. Так что суммарный образовательный ценз у них был намного выше. Но лиха беда начало…

- А как здоровье царицы? - поинтересовался сэр Френсис, когда мы покончили с обсуждениями.

- Неплохо, - отозвался я, расплываясь в улыбке, - тошнота совсем прошла. Токмо спина болит, да спать из-за живота не шибко удобно.

Бэкон усмехнулся.

- Ну ничего. Через это проходят все женщины… - Он слегка оживился. - А знаете, она должна быть сейчас очень счастлива. Ведь она так страдала…

- Страдала?! - Я вытаращил глаза. - От чего? Тут уже удивился Бэкон:

- Как от чего? Да от того, что никак не могла забеременеть.

- То есть… как это… - Я ошарашенно сглотнул.

Это, значит, я четыре года после свадьбы аккуратно вычислял циклы именно для того, чтобы дать возможность моему чуду подрасти и окрепнуть, а она все это время молча страдала, ни разу не намекнув мне об этом ни словом, ни жестом. Вот ведь гадство, опять на автомате перенес в это время представления из моего покинутого будущего. Там ни одна из тех, с кем у меня завязались более-менее близкие отношения, совершенно не рвалась завести ребенка, предпочитая, как они это называли, «пожить для себя». Впрочем, возможно, поэтому я с ними всегда и расставался…

- Но… с чего вы взяли, что она страдала? Бэкон покачал головой.

- Да-а-а… как часто мы, даже те, кто способен разглядеть великое и грядущее, не замечаем того, что находится у нас прямо перед глазами… Ну подумайте, ведь самая главная обязанность супруги монарха - рожать ему и его народу наследников. А ваша супруга - чрезвычайно ответственная женщина.

- Но… она мне никогда и ничего… - в приступе отчаянно жгучего раскаяния прошептал я.