Царь Голливуда

"Моя дорогая Джанет, вы, наверное, уже слышали о Джиме Кее, но мне кажется, что я должен написать вам, потому что знаю, он был вашим очень старым и добрым другом, так же как и моим. Вы, вероятно, знаете, я всегда безмерно восхищался им, не только как фотографом — а он был очень тонким фотографом, — но потому, что он казался мне человеком с богатым внутренним миром, в нем были такие возможности и он достиг такой завидной стадии своего собственного счастья, не будучи зависимым от других людей. Ну, во всяком случае, не слишком зависимым. У него было много качеств, которыми я хотел бы обладать, такими, как не нуждаться в одобрении людей или в мировом признании, хотя он достиг и того и другого, но это не было тем, что ему необходимо. Люди никогда не понимали его одержимости "грязными темами", они всегда считали, что он вообще смотрит на человека под таким ракурсом. Но это было неверно. Джим Кей однажды сказал мне, что "цельные люди" ему не очень интересны, у них слишком мало поводов для доблести. Кея привлекала борьба сломленного человека за свое возрождение, в этом он видел доблесть, даже когда такой человек терпел неудачу. Доблесть он наблюдал среди пьяниц, несостоятельных должников, наркоманов и проституток, раненых и умирающих, которых он так великолепно и с таким сочувствием фотографировал. Я видел Кея мертвым. Это было небольшое сражение второстепенного значения: дюжину мужчин отправили взять узкий мост через ущелье, прежде чем немцы взорвут его. Вероятно, это был мост, который имел для нас не очень большое значение, потому что ущелье не такое уж глубокое, а мост очень узкий, и самое большее, что могло дать обладание этим мостом, — выиграть немного времени. Но командование настаивало, чтобы мост был взят, прежде чем немцы взорвут его. А может быть, они хотели показать нам этот маленький отрывок боя, чтобы мы могли что-то снять и у нас был материал для фильма. Словом, решили осчастливить нас, а заодно отделаться, чтобы мы больше не болтались у них под ногами. Этого я не знаю. Джим Кей не работал со мной, он стремился в одиночку тянуть лямку. То, что случилось, было довольно нелепо, и я бы не позволил дать такой кадр, потому что я всегда преклонялся перед героизмом Эррола Флина в фильмах о войне. Когда мы появились, немцы не заложили динамит на своей стороне, они попытались нас выбить ружейным огнем, пока один из них полз по мосту, чтобы заложить динамит. Мы видели, это был совершенный сосунок, до смерти перепуганный. Джим Кей хотел снять этого говенного перепуганного солдата, пытающегося подложить динамит, и Кей пополз вперед на животе перед нашими мальчиками прямо на мост. А тот немецкий солдат, видя, что мужчина подползает к нему не с ружьем, а с камерой, в полной панике бросился бежать и вместо того, чтобы выдернуть шнур, поджег его, и весь мост, вместе с Кеем и немецким мальчишкой, взлетел на воздух. Я помню, как однажды я приказал переснять батальную сцену в одном из наших ранних вестернов из-за того, что один из персонажей умирал без необходимости и бессмысленно. Вот это я и почувствовал, когда погиб Джим Кей.

Я не очень хорошо себя чувствую и думаю, скоро меня отправят на инвалидность. Когда я вернусь, хочу сделать фильм о жизни Джима Кея, и я надеюсь, что вы будете в нем участвовать. Я хочу, чтобы сценарий написал Стефан Рейли, а режиссером может быть Джон Хьюстон, они оба знали Джима Кея, и думаю, что любили его так же, как и я. Там будет для вас не очень большая роль, а вы такая знаменитая, и я действительно этому рад. Но я надеюсь, что вы не обидитесь за то, что роль маленькая, просто я хочу, чтобы все его друзья были причастны к этой картине.

Так же я надеюсь, что у вас все в порядке и все идет хорошо. Берегите себя, вы такая редкость и драгоценность, которой мы должны дорожить.

Александр".