Читаем Царь горы полностью

Царь горы

Но Сантьяга поставил на гордость Луминара и приказал не трогать сидящего в здании ФБР Бориса. Еще рано. Империя не должна рассыпаться на крупные осколки — комиссар не собирался устраивать в Нью-Йорке междоусобицы. Надо менять правителя, а привыкший к относительному порядку клан следует сохранить, дабы не получить десяток трудноуправляемых стай.

— Борис не сбежит, — уверенно заявил Кортес. — Густав — да, Густав бы спрятался. И Александр бы спрятался. Они прагматики, они выстроили свою власть не на харизме, а на уме. Скройся Густав из того бедлама, что мы устроили, все бы сказали, что кардинал поступил мудро и предусмотрительно. И Бруджа бы нашел, как оправдаться. А Борис не отмоется. Он воин, а воину не должно показывать трусость.

— Он не просто воин, — едва слышно откликнулся Захар. — Он истинный кардинал.

* * *

Поместье «Rosewood Hill»

Великобритания

16 декабря, четверг, 08.52 (время местное)

Значительно позже, делясь с друзьями и родственниками леденящими душу подробностями плена, Урбек и Биджар особо подчеркивали, что в первую ночь заточения они практически не сомкнули глаз. И ведь не лгали! Совсем не лгали. Вот только тяжкие раздумья, на которые ссылались шасы, не имели к бессоннице никакого отношения.

«Мы сидели в подвале, — грустно рассказывал Биджар, задумчиво любуясь игрой света на хрустальных гранях бокала. — Сырая камера без окон, ржавая железная дверь и две охапки соломы вместо кроватей. Густав надеялся сломить нас, но просчитался…»

«Мы проговорили всю ночь, — подхватывал Урбек. — Вспоминали разные истории, рассказывали друг другу о детях, о женах, о родителях, о забавных случаях из семейной жизни. Нам было нужно поговорить об этом…»

После нескольких повторов Кумар научился подавать эту реплику с такой проникновенностью, что если среди слушателей оказывались женщины, они в этот момент начинали тихонько плакать, утирая платочками глаза.

«В трудный миг мы чувствовали поддержку любимых, и воспоминания о самом дорогом, что у нас есть, придавали нам сил…»

Истина, как это обычно бывает, пряталась где-то неподалеку.

Оказавшись в «сырой камере» (для дорогих гостей масаны приготовили три комнаты: две спальни и гостиную), шасы действительно начали между собой оживленную беседу, правда, детей и родителей при этом не упоминали. Гнусный скандал с выяснением «кто виноват в этом свинстве?», в ходе которого использовались исключительно непечатные выражения, затянулся минут на сорок. Так и не определив ответственного за постигшую их беду, шасы приняли решение вновь подружиться и приступили к ужину. Девушкам, поинтересовавшимся, почему к гостям никто не вышел, было сказано, что хозяин дома неожиданно уехал и появится потом. Будучи дамами воспитанными, Марта и Мэри не преминули выразить свое недоумение, но после третьей бутылки и думать забыли о хамском поведении владельца поместья, ибо подвыпившие дельцы вдруг подумали, что для них наступила последняя ночь в жизни. Небольшая оргия продлилась до рассвета, а потому утром, когда масаны выдернули друзей из кроватей и поволокли на аудиенцию, выглядели Урбек и Биджар, мягко говоря, не выспавшимися.

— Директор Хамзи?

— Да, да, это я. — Биджар с трудом подавил зевок. — Инвестиции и все такое прочее. Если желаете обсудить совместный бизнес-проект, то можете приступать.

— Я подумаю, — улыбнулся Густав и перевел взгляд на второго гостя. — Скупщик краденого Кумар?

— Предпочитаю, чтобы меня называли экспертом по трофеям. — Урбек потер глаза. — Можно распорядиться насчет кофе?

— Завтрак вам подадут в апартаменты.

— Как скажете.

Кумар почесал брови. Голова болела, во рту пересохло, и больше всего на свете шасу хотелось в ванну. Но он мужественно держался.

— Кстати, ваши подчиненные отняли у нас много ценного имущества, — пожаловался Хамзи. — Телефоны, часы, золотые авторучки…

— Среди вещей могли оказаться скрытые артефакты, — объяснил Густав. — А насчет телефонов…

— Ну, это я погорячился, — признал Биджар. — Я прекрасно понимаю наше положение.

— Вы мои гости, — подчеркнул кардинал.

— Но списочек изъятого надо бы составить, — кашлянул Урбек. — Чтобы, значит, все по-честному. Сколько взяли, столько и вернули.

Густав прикоснулся указательным пальцем к переносице, на мгновение закрыл глаза, досчитал до пяти… и продолжил в прежнем ключе: спокойно и вежливо:

— Я распоряжусь.