Царь Горы, или Тайна Кира Великого

Оба принесли мне хорошего вина, оба выражали свое сочувствие и оба расспрашивали меня о гибели Кира. Я передал им все в тех же словах, которые услышал на поле битвы от Сартис.

И, судя по выражениям их лиц, оба что-то от меня скрывали. Многим позже узнал я от Шета, что он в тот день обладал величайшей святыней — головой царя Кира, которую выкупил у Томирис. Аддуниб же спустя год, когда мы оба оказались перед гробницей Пастыря персов, уверял меня, что знал об измене, торопился пред­отвратить ее, но опоздал и теперь всю оставшуюся жизнь будет сокрушаться об этом. Он также сказал мне, что жрецы в Вавилоне стали опасаться его, как слишком ос­ведомленного в их тайных заговорах, и просил меня по­мочь ему за плату скрыться где-нибудь за пределами цар­ства. Я не держал на него зла и, более того, в некотором смысле был даже виноват перед ним за ту выходку под Ниппуром. Я похлопотал за своего старого недруга, и после смерти Камбиса, которого я сам не любил, он нашел приют в Афинах. Поговаривают, что смерть без­рассудного Камбиса была делом его рук. Что ж, у меня был достойный соперник. Но предугадывал ли этот ко­варный «звездочет» по движению звезд, где и как суждено ему окончить свои дни?

До Камбиса, который принял царство своего отца, дош­ли сведения о том, что чужестранец Кратон оставался при Кире до последнего часа и даже пытался спасти царя. По­лагаю, что доброе слово обо мне замолвил и Гистасп.

Тогда-то Камбис повелел выточить для меня «колонну» из эктабанского кипариса и предложил мне службу. Но я с благодарностью отказался (а впоследствии отказался и от предложения Гистаспа), в ту пору твердо решив вернуться в родной Милет и окончить свои дни в тихих воспоминаниях.

Все прочее имеет малое отношение к последней воле прекрасной Азелек, кроме двух дней моей жизни.

Первый из этих дней начался и завершился следую­щим утром в Нисе. Я уже примерил дорогой подарок от Камбиса, достаточно окреп и собирался навсегда поки­нуть город.

Незадолго до полуночи в доме внезапно и бесшумно, подобно истинному Болотному Коту, появилась Сартис.

— Воля моей матери,— только и сказала Сартис.

Тогда до меня уже доходили слухи, будто Азелек при­несла себя в жертву солнцу, верховному божеству своих соплеменников.

Больше о том дне и той необыкновенной ночи я не скажу ничего.

Второй день был днем, когда я стоял, опираясь на «цар­скую колонну», перед скромной, достойной самого прос­того смертного гробницей Кира и думал о Судьбе царя и своей Судьбе. В тот день исполнился год со дня смерти Пастыря персов. Там, у гробницы, среди толп народа, я видел и Шета и Аддуниба. У меня и поныне нет сомнений, что горестные чувства на их лицах были по-персидски ис­кренними. Уверен, что со смертью Кира они потеряли боль­ше, чем, может быть, надеялись приобрести после его смерти.

Согласно завещанию Пастыря персов, которое он со­ставил еще в Вавилоне, вскоре после смерти своей любимой супруги Кассанданы, надпись на его гробнице должна быть такой же простой, как искренний призыв к богу, подни­мающийся из глубины души.

Эта надпись куда проще, яснее и потому — сильнее всех тайн и всех превратностей Судьбы. Следовательно, эта над­пись, эти последние слова Кира сильнее самой Судьбы. И обращены эти слова к любому человеку и любому богу:

Я КИР — ЦАРЬ, АХЕМЕНИД.

Замечу напоследок, что в тот день, когда на далеких землях были поставлены столы для священной трапезы, в небесах над пустыней не пел ни один жаворонок.

Конец книги Кратона Милетского

Книга Аддуниба

Во имя Мардука, владыки богов, ведателя судеб.

Я — Аддуниб, семнадцатый потомок в роду серебряной ветви верховных служителей Мардука, изгнанный из Вавилона по приговору совета служителей золотой ветви Правой Руки.

Аддуниб пишет здесь:

«В третий касбу девятого дня месяца нисанну 4459 года творения ко мне пришел священный Посланник, не ведающий долготы дорог. Явился в обличии перса с печатью дракона и золотой секирой. Явился с повелением к Аддунибу, служителю Мардука, дабы тот на­писал, как и по какой причине умер Кир, царь персов, царь стран.

Вот я пишу во искупление вольных и невольных грехов, ради избавления от недугов, кои настигли мою плоть, когда бог отошел от меня, ради спасения от мук последнего дня жизни и первой ночи пред ликом ужасной Аллату.

В 4418 году творения в Вавилоне творились беззакония и бунты. По воле служителей золотой ветви и благопри­ятному расположению звезд владыкой Вавилона стал На­бонид, сын Аддагуни, служительницы бога Сина. Набонид дал клятву приносить жертвы великому Мардуку и оказывать благодеяния храму. Военачальники и знатные роды Вавилона проявили искреннюю покорность царю Набониду, ибо по мужской линии он происходил из древнего рода великих воинов.

Однако Аддагуни была двоедушна. Женщина замыслила возвысить служение богу Сину и умалить величие Мардука. Аддагуни желала восстановить силу темной луны и кол­довского служения духам пустыни. Она убедила Набонида делать все так, как желала сама.