Царь Горы, или Тайна Кира Великого

На словах всех превзошли иудеи. Они говорят, что еще два века тому назад какой-то их пророк назвал имя Кира и возвестил, что родится в горах персидских царь великий, который сокрушит Вавилон и подчинит себе многие на­роды. Кто ныне подтвердит, что этот иудейский пророк так говорил в те давние времена?

Ныне мне доподлинно известно только одно: первыми принесли моему брату весть о его грядущем возвышении не эллины, не вавилоняне и не иудеи. То были массагеты, которые прислали к моему брату своих послов за год до того дня, как явились в Пасаргады учитель Аддуниб и тор­говец Шет.

Кто, кроме меня, теперь знает об этом?

Вот в один из дней поздней весны приехали в Пасаргады скифы, переодетые гирканцами, иначе задержала бы их дорожная стража на мидийских путях и не пропустила бы в Персиду, пока не дозналась, по какой надобности они едут.

Цель же свою скифы скрывали, имея на то причину.

Они привезли с собой девушку из своего племени. Она приходилась младшей сестрою царице массагетской, кото­рую звали Томирис и которая потом погубила Кира. Де­вушку ту звали Азелек, что означает «жаворонок».

Массагеты привезли в дар Киру священные золотые сосуды и обратились к нему вот с какой просьбой:

— Царь персов! Мы поклоняемся божеству солнца. Слышали мы, что персы также почитают солнце. И вот наш бог рек жрецам, что в далеких горах правит царь, имя которого Пастырь, и могущество его вскоре рас­пространится на многие земли. Бог сказал, что если в царском роде массагетов появится ребенок от этого пра­вителя, то никто и никогда не сможет покорить наш народ и овладеть нашими землями, которые простира­ются за пределами Мидийского царства, у Гирканского моря. И вот мы просим тебя, повелитель персов, принять в жены или наложницы — уж как тебе самому будет угод­но — сестру нашей царицы. Дары, которые мы принесли, ты видишь. Мы от имени нашей царицы даем тебе, царь, также обещание в том, что, когда пределы твоего могу­щества распространятся до наших земель, массагеты ни­когда не нарушат границ твоего царства ради грабежа и добычи. Мы клянемся тебе в этом.

Девушка из скифского племени, которая подошла к Киру и поклонилась ему, была пригожа лицом, и взгляд ее был горд, какой бывает лишь у истинно царской до­чери. Однако мне сразу показалось, что она больше по­хожа на высокомерного отрока семнадцати лет, чем на девушку.

Помню, как мой брат стал очень пристально пригля­дываться к ней и даже весь подался вперед со своего пре­стола. Лицо его покраснело, губы крепко сжались, а брови сошлись над переносицей, но даже я не мог разгадать, что у него на душе: гнев или удивление.

Скифская девушка не отводила глаз. Никакая иная жен­щина из персидского или мидийского рода не осмелилась бы смотреть в глаза своему будущему супругу, будто муж­чина-воин, готовящийся к поединку, а ведь Кир был царем. В нашем народе иной обычай.

Долго длилось молчание. Скифы тогда стали перегля­дываться между собой, и старейшина, вновь поклонившись Киру, сказал:

— Царь! Мы, скифы, считаем себя самым свободным народом на земле. Мы знаем, что вы, персы, прячете своих жен за стенами и материями, ибо боитесь дурного глаза. Наши женщины воюют наравне с мужчинами и стреляют из лука лучше многих воинов. Они всегда на виду, ибо ничего не страшатся. Они скрываются в повозках только тогда, когда носят плод в утробе своей. Таковы наши обычаи. И вот мы просим тебя, царь, не сажать Азелек в клетку, не покрывать ее пологами, ибо скиф не терпит рабства и в неволе скоро чахнет и умирает. Когда же Азелек понесет от тебя, царь, свой плод, просим отпустить ее, ибо наш бог не желает, чтобы она оставалась до конца своего века среди твоих жен и наложниц, а желает, чтобы она вернулась в свою землю, к своему народу. Таковы наши просьбы, а примешь ли ты, царь персов, наше пред­сказание о твоем могуществе, наши дары и наши просьбы, то решать тебе.

И вот Кир с трудом оторвал взгляд от девушки и по­вернулся ко мне, молчаливо прося совета. Скифам он ска­зал:

— До заката солнца услышите мое слово.

Он повелел проводить скифов в самые лучшие покои, как самых знатных гостей, а когда они ушли, то позвал меня сесть поближе к нему. У него на лбу блестели капли пота.

— Что мне делать, Гистасп? — спросил он меня в бес­покойстве.— Разве она девушка?

— Разве она не похожа на девушку, разве не красива? — спросил и я своего брата.— Разве она не приглянулась тебе?

Кир отвел глаза и, помню, долго смотрел на пламя светильника.

— Она волнует мою плоть, и от ее взгляда сильнее стучит мое сердце,— сказал он со вздохом.— Но как я смогу сле­довать скифскому обычаю, оставаясь персом?

— Если ты отвергнешь ее, то отвергнешь и великое пред­сказание о своем грядущем могуществе,— напомнил я Киру.— К тому же союз со скифами может пригодиться в будущем.

— В твоих словах правда,— согласился Кир.

И вот Ахурамазда послал мне хорошую мысль.