Царь Горы, или Тайна Кира Великого

Такова история спасения Креза. О бывшем царе быв­шего «великого царства» я в дальнейшем буду писать мало, гораздо меньше, чем он того заслуживает, ведь речь все же не о нем, а о великом Пастыре персов. Поэтому здесь я еще раз напомню миру, что Крез сде­лался самым мудрым советником Кира. Часто Кир ста­вил его мнение даже выше мнения своего брата Гистаспа, считая, что «чужеземцу со стороны виднее». Го­товясь к последней, роковой битве, Кир попросил имен­но Креза сопроводить наследника своего царства, Камбиса, в Эктабан и уберечь его от опрометчивых по­ступков, к которым сын Кира имел склонность. Крез пережил Кира и скончался в возрасте восьмидесяти ше­сти лет. На склоне жизни Крез часто говаривал, что, если бы не Кир, он растратил бы все золото Лидии на предсказания, вконец разорил бы свою страну, а сам бы сошел с ума от темных и многозначительных вы­сказываний эллинских оракулов.

Этим Кратон из Милета завершает историю завоевания Лидии и начинает рассказ о том,

КАК ЦАРЬ КИР

УБЕРЕГ ИОНИЮ ОТ СПАРТАНСКОЙ СПЕСИ,

СТРАНЫ ВОСТОКА — ОТ БУЙСТВА ДИКИХ ВАРВАРОВ,

А ВАВИЛОНСКОЕ ЦАРСТВО — ОТ ГНЕВА БОГОВ

Книга Кратона Милетского. Часть 4.

Каждое из этих деяний Кира заслуживает отдельной истории, однако я объединил их в одну по ряду сообра­жений.

Во-первых, завоевание народов Востока и безрассудных ионийцев происходило одновременно и заняло неполных шесть лет. При этом подчинение городов Ионии Кир до­верил Гарпагу, который получил в сатрапию сначала Ли­дийское царство, а потом и саму Ионию (замечу, что Кир принял мысль своего брата Гистаспа, советовавшего дер­жать многоопытного Гарпага подальше от Мидии и Эктабана).

Во-вторых, именно в эти годы я имел наименьшую возможность беседовать с Киром и наблюдать за ним. Чем более он возвышался, тем менее становился доступен для простых смертных, к коим я без всякой досады при­числяю и себя. Советчиков у него теперь хватало, хоть отбавляй. Чего стоил один Крез, большой знаток эллин­ской мудрости. Работы у меня, однако, не убавилось, а привалило еще больше. Хотя бы за счет того, что пределы Персидского царства несказанно расширились, дороги стали куда длиннее и мне теперь едва не приходилось разрываться на двух Кратонов, чтобы разом поспеть на два края света. Молодость между тем проходила, и бесконечные разъезды давались мне уже не с той легкостью, как в начале судьбы. Новые поручения Кира я, как правило, получал от его гонцов, настигавших меня то в Эфесе, то в Трапезунте, то где-нибудь на окраине Киликии. Кроме всего прочего, мне приходилось держаться подальше от невзлюбившего меня Губару. Он умер вскоре после взятия Вавилона, и только после его смерти я вздохнул с облегчением и стал, так сказать, «приближаться» к Киру тогда, когда считал это необходимым.

В-третьих, по моему глубокому убеждению, завоевание обширнейших земель Востока и даже великого Вавилона потребовало от Кира куда меньше душевных сил, напря­жения воли и, наконец, воинской доблести как его самого, так и всей его к а р ы, нежели достославная «охота» под Пасаргадами, ввиду войск, присланных Астиагом. Расши­рение Персии, укрепление ее могущества происходили как бы сами собой, ибо лавина уже двинулась, набрала всю возможную мощь и теперь ее масса уже не могла не рас­пространиться до естественных пределов, положенных са­мим строением гор. Всего три поистине тяжелых и кро­вопролитных сражения пришлись на жизнь Кира. Два из них — с лидийцами, которые стали затем самыми прилеж­ными из всех подданных Персидского царства; третье же, последнее — со скифами-массагетами, которые, полагаю, никогда не станут ничьими подданными. В третьем своем сражении Кир и принял смерть — ту, какую, по-видимому, и желал принять.

Итак, я возвращаюсь к тому дню, когда Кир принял от Судьбы во владение Лидийское царство.

Дым еще не выветрился из дворца в Сардах, когда Кир воссел на трон Креза. На очень высокой и широкой спинке золотого трона красовался в виде искусной чеканки под­нявшийся на задние лапы лев в естественную свою вели­чину. Сам трон стоял на возвышении, куда вели семь сту­пеней из коринфского мрамора. Кир легко и быстро, как бы намеренно избегая излишней торжественности, взошел по ступеням и так же легко, с домашней простотой сел на трон, будто садился на него раньше каждый день, начиная обеденную трапезу. Всем своим видом он показывал, что Раболепная толпа лидийской знати ему здесь вовсе не тре­буется для подтверждения его прав и могущества.

По обе стороны от трона Кир велел установить еще по одному роскошному сиденью, причем своего царственного брата он усадил по левую руку, а низвергнутого Креза — по правую. Позже я узнал, что так просил его сделать сам осторожный Гистасп, который считал, что уже наступает пора заручиться поддержкой лидийцев на случай войны как с Ионией, так и с Вавилоном.