Царь Иисус

Видишь Сына? Вот он, плывет сюда,
Во всей совершенной мощи.
Он отдыхает до нового подвига.
Заплатил корабельщику —
И на всем корабле один.
Ветер гонит его домой.
Он рыкает, как молодой лев,
Имя его восхваляют братья!
От эшколских вин глаза его красны,
Белы зубы от молока.

Счастлив он, и хлеб его вкусен,
На блюде царские угощенья.
Те, кто творил на него гоненья,
Сами падут от его руки.
Далеко отойдя от братьев,
Мужем он стал ханаанеянки.
Яро слово его и неистов гнев,
Его приказов слушаются все,
Он умножает добро,
И людей перед ним, точно рыбы в море.

Еще умножится его семя,
И утолит он печали ближних,
Мудрый, как змеи, он заблуждению чужд.
Его приговоры язвят, как гадючий зуб.
Никто не ропщет перед лицом престола,
Когда на суде сидит он с царицей рядом
И мудрое слово его настигает врага,
И убегает враг, как олень в чащобе.
Взгляни на Сына Правой моей Руки,
Когда он делит меж всеми добычу ночи ^{11}.

Потом мужчины пели первую часть сорок четвертого псалма — песнь любви в честь свадьбы царя Давида, в которой царю предлагается перепоясать себя по бедру мечом и скакать в царских великолепных одеждах на битву, потому что Господь навеки установил его трон, вручил ему скипетр и помазал его елеем радости.

Женщины во главе с сестрой царицы, Марфой, пели вторую часть псалма:

Дочери царей между почетными у Тебя; стала царица одесную Тебя в Офирском золоте.

Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего.

И возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему…

Вся слава дщери Царя внутри; одежда ее шита золотом; в испещренной одежде ведется она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги ее…

Потом прибежали танцоры, одетые, как птицы и звери, и веселили всех, пока не настало время Иисусу и Марии удалиться в брачные покои. Однако Иисус повернулся лицом к своей царице, и его слова устрашили всех еще более, чем нежелание вкусить от лопатки быка. Ни тени сомнения не было в его голосе, когда он говорил:

— Я — твой царь. Я пришел не возродить древний обычай, а положить ему конец. Возлюбленная моя, не сотворим темного, смертельного действа. Ты — моя сестра! Ты — моя сестра! Ты — моя сестра!

Таким образом он твердо отверг их воссоединение в браке. Молчание, словно смерть, пало на потрясенных людей. Царица Мария сначала густо покраснела. Потом побледнела как смерть.

Первой заговорила Мария, мать Иисуса. Она встала и строго спросила Иисуса:

— Мой сын, что же ты делаешь со своей невинной невестой? А если б царь, твой отец, повел себя так же бесчестно?

Он ответил:

— Женщина, власть Мелхолы покинула тебя, и отныне она в руках твоей невестки. И это дело мы должны решить между собой.

Ессей Лазарь, брат царицы и ее опекун со времени смерти их отца Иосия Клеопы, попытался успокоить сестру:

— Царь поступил мудро и посрамил всех нас. Только идя по этой дороге, мы можем познать чистую любовь. Утри слезы, Мария. Утри слезы из любви к Вездесущему.

— Разве мой господин царь, — спросила она, — мудрее царя Соломона, чья сестра была также его супругой? С голубиными глазами Соломон всю ночь лежал у нее между грудей на зеленой постели в их просторной беседке и, как голубь, искал расщелину в скале. Однако кто я такая, чтоб быть судьей в этом деле? Я открываю мое лицо перед моим царем, и его слово — закон для меня.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава двадцатая ЦЕЛИТЕЛЬ