Царь Ирод

Несколько раз на Анция покушались, но видно Боги хранили его, отнимая в последний момент у убийц их силу и ловкость. Положив себе за правило быть осмотрительным и не без помощи Ливии, Анций появлялся на Палатине с доброжелательной улыбкой, церемонно раскланивался и щедро расточал комплименты дамам; завидев Ливию, он не спешил укрыться за одной из многочисленных колонн или свернуть с рассеянным видом в одну из галерей; он шел ей навстречу, всем видом своим выказывая безмерное восхищение и ничуть не смущаясь откровенным пренебрежением, с каким она принимала его обдуманную покорность; свои, тщательно подготовленные, отмеченные бесстрастием отчеты вручал он Августу или его секретарю, Марку Помпею Макру, одновременно исполнявшему обязанности заведующего Палатинской библиотекой; если же Август изъявлял желание выслушать его мнение, то говорил он долго, обстоятельно рассматривая вопрос со всех сторон, приводя аргументы в столкновение между собой, так что по окончанию речи было невозможно понять, чему же он сам отдает предпочтение.

С той же внешней невозмутимостью взирал он за переменами в Риме, какими бы значительными они не казались: и когда Тиберий удостоился преторского звания, и чуть позже, когда он стал консулом; и когда вдруг оборвалась блестящая карьера его брата, Друза Старшего, в ставшем для него гибельном германском походе, откуда доставил его тело все тот же Тиберий; и когда смерть унесла достойного Агриппу, подарившему Юлии пятерых детей - вслед за Гаем и Юлией Младшей родилась Агриппина, затем появился Луций и наконец Агриппа Постум; и когда бесшумная лодка Харона переправила кроткую душу Октавии на другой берег, в царство Аиды; и когда последовал скорый развод Тиберия с Випсанией, и он с торопливостью, вызывающей пересуды, женился на Юлии; острохваты посмеивались: Тиберий утром покинул постель Випсании, а вечером улегся в постель к Юлии, он не терпит одиночества; впрочем, смысл этого брака ни для кого не составлял секрета - это была вторая попытка связать кровью род Клавдиев и род Октавиев, которая при удачном разрешении могла бы примирить враждующие между собой кланы.

Время от времени Рим одолевали будоражащие слухи, из дома в дом переходили имена заговорщиков: Квинктий Криспин, Аппий Пульхр, Корнелий Сцитон, Семпроний Гракх, Гней Корнелий Лентул.

Неожиданно для себя Анций оказался втянутым в гущу интриг, начавшихся с внезапной ошеломительной встречи. Однажды вечером его посетил гость - немолодой уже мужчина в белой тоге, складки которой по обыкновению отягащались толстыми кисточками; с вежливым поклоном принял он приглашение войти в дом, проследовал в атрий, вручил свои башмаки рабу и молча расположился на ложе. Анций с любопытством наблюдал за степенными движениями назнакомца, ожидая разъяснений.

- А я тебя сразу признал, брат, - сказал наконец гость.