Царь Ирод. Историческая драма "Плебеи и патриции", часть I.

Высоко над рекой Сангарий, за озером Татта, в горных долинах набирали вес несметные стада овец, чья шерсть не намного уступала по своему качеству черной шерсти тонкорунных овец из окрестностей Лаодикеи на Лике. В Анкире, Пессинунте, Соатрах не умолкал шум ткацких станков, в мастерских шилась богатая одежда, монотонно тянулись длинные караваны в сторону Понта, Армении и дальше, к берегам Гирканского моря.[62]

Галатским племенам — толистобогам, тектосагам и трокмам время от времени досаждали соседние племена: геты, мисийцы, мигдоны, бебрики, тины, но чаще и кровопролитней всего — бессы из горной области Фракии. Исполосованные татуировками[63] они налетали внезапно, не знали пощады, истребляли и стариков, и женщин, и детей, пленных не брали, уводили только скот и также внезапно исчезали среди неприступных скал. Анцию Валерию врезалось в память растерянное лицо протарха[64] Гиста из Каллиполя, когда коллегия архонтов,[65] взбудораженная слухами о набеге горцев, замышляла тайно покинуть город и укрыться в Перинфе под защитой римского флота. Хранил он в своей памяти и встречу с вождем бессов тогда же, во время Далмацкой войны — с бородатым отчаянным Драгом, не лишенным, к счастью, расчетливости и уменья извлекать из ситуации собственную выгоду. Они прекрасно поладили десять лет тому назад, сойдясь на том, что римляне правы в своем утверждении: даю, чтобы ты дал.

Теперь Анций был уверен, что если Драг и переменился, то лишь в одном — стал мудрее. А разве мудрость не сестра цинизма?

Спустя много лет некоторые склочные персоны будут не без злорадства муссировать сплетню о гибели Аминты Бригаты, в которой, следует признать, окажется очень много нежелательных совпадений. Будут припоминать неожиданный отъезд из Анкиры Анция Валерия, будут говорить, что его видели потом во Фракии, откровенно удивляться маловразумительному путешествию Аминты в глухое приграничное ущелье, предпринятое якобы по наущенью сына — Пилэмена, посмеиваясь, будут сокрушаться роковому стечению обстоятельств, которое привело в то же место и в тот же час конный отряд бессов и уже совсем в издевательской форме, сочиняя на ходу анекдоты, будут придумывать сценки смертельной схватки, из которой нескладный Пилэмен выберется без единой царапины, а ловкий и сильный воин Аминта Бригата останется лежать изрубленным на куски.

Галатия стала римской провинцией и Анций Валерий незамедлительно объявился в соседней Каппадокии, что привело Архелая в жуткую ипохондрию, нагнав на царя такого страху, что он не решался надевать тиару в присутствии римского всадника. Мучительное состояние усугублялось несвоевременными мыслями о величии предков — род Архелая восходил к македонским царям по отцовской линии и к персидскому царю Дарию — по материнской.

Когда-то давным-давно здесь находилось сердце великого Хеттского царства, а его туловище занимало территорию намного превышающую ту, что досталась потомкам славных правителей. Теперь Каппадокия представляла собой небольшое государство, защищенное горами как со стороны Понта Эвксинского,[66] так и южного берега Малой Азии. Но со стороны Востока, кроме естественных препятствий — Тигра и Ефрата другой защиты не было. И если бы не изворотливость Архелая, парфяне давно уступили бы соблазну взять легкую добычу.