Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

Уже после возвращения Вара в Рим стало известно о заговоре Антипатра против сестры царя Саломеи. Подкупленная им иудейская рабыня супруги Августа Ливии Акмэ прислала в Иудею царю копии писем Саломеи к императрице, «содержавшие самые резкие оскорбления и самые яростные обвинения по адресу Ирода». На самом деле эти письма были по заданию Антипатра сфабрикованы самой Акмэ и посланы царю. Однако у посланца была перехвачена и записка, непосредственно Акмэ к Антипатру: «Согласно твоему желанию, я послала твоему отцу те самые письма с сопроводительной запиской.

Я уверена, что по прочтении их он не пощадит своей сестры. Когда будет все кончено, прошу не забыть о своем обещании» (ИВ. С. 102).

Когда Ирод прочитал это письмо, ему пришло на ум, что вполне возможно, письменные свидетельства против Александра также были поддельными. Как пишет Иосиф Флавий, он пришёл в ужас от мысли, что мог казнить сестру на основании интриг Антипатра. Это всё также было донесено Августу.

После этого Ирод составил новое завещание, где имя Антипатра было заменено учившимся в Риме сыном Ирода от самаритянки Малфаки, которого звали Антипа И. Более того, он обошел оклеветанных Антипатром Архелая и Филиппа. Императору Августу Ирод завещал 1000 талантов, его супруге, придворным и вольноотпущенникам — 500 талантов. Щедро одарил он в завещании также деньгами и землями своих детей и внуков. Сестру Саломею за её верность ему он наградил особенно щедро.

Ироду было уже 70 лет, всё случившееся за последние годы потрясло его душевно и физически. Он очень страдал от болезней, от которых не мог излечиться, но сильная воля сохраняла его деятельный дух. Именно тогда произошел очередной конфликт с экстремистскими противниками всего направления его царствования, хотя с умеренными кругами фарисеев, которых представляли законоучители Гиллель и Шаммай, и даже с ессеями Ирод умел ладить.

Иосиф Флавий так излагает ход событий. Всё началось с того, что разнесся слух о немощи царя, и два популярных проповедника экстремистского толка Иуда и Матфий в 4 году до н.э. подбили группу своих сторонников уничтожить изображение золотого орла, помещённое по распоряжению Ирода над воротами, ведущими к Храму. Они утверждали, что демонстрация изображений запрещена законом, во всяком случае, в Храме. Злополучное изображение было уничтожено, прежде чем посланный царем воинский отряд напал на толпу и арестовал Иуду и Матфия и также сорок их учеников, остальные разбежались. Как полагает ряд исследователей, точная причина протеста не ясна. Несомненно, что все изображения человеческие были запрещены по иудейскому закону даже в нерелигиозном контексте, как свидетельствуют ранее описанные эпизоды с трофеями в театре в Иерусалиме. Но, хотя человеческие изображения избегались, чисто декоративные фигуры животных разрешались даже в религиозном контексте. Они использовались в Храме Соломона, а также как украшения его трона, во дворце хасмонейского царя Гиркана I и также во дворце сына Ирода — Ирода Антипы в Галилее. Не отмечено протестов против использования Иродом и монет птолемеевского типа с изображением орла. Возможно, правда, храмовый орел имел некоторое обидное значение — может быть, просто как легионная эмблема, символ римской мощи, и таким образом мог оскорблять национальное чувство иудеев. Однако после недавнего ухудшения отношений с Августом, поставившего под угрозу сам трон Ирода, о примирении и снисхождении в отношении всего, что имело антиримскую направленность, не могло быть и речи^{247}.

Доставленные на допрос арестованные проповедники на вопрос о причине содеянного отвечали царю словами фанатичных религиозных фундаменталистов: «Мы с удовольствием подвергнемся смерти и какому угодно наказанию с твоей стороны, потому что сознаем, что мы подвергнемся этому не за свои преступные деяния, но за любовь к истинному благочестию» (ИД. Т. 2. С. 261). Ясно, что людям с такими настроениями — «зилотам» бесполезно что-либо разумное объяснять.

Ирод явно был глубоко оскорблен этими обвинениями. Несмотря на свою тяжелую болезнь, он приказал доставить всех пленных в Иерихон и собрал в городском театре самых влиятельных иудеев. Там, как пишет Иосиф Флавий, «лёжа в постели, не будучи в силах держаться на ногах, он принялся перечислять все свои заслуги перед ними, упомянул, с какими расходами он построил Храм, чего не могли сделать в течение своего стодвадцатилетнего царствования Хасмонеи, и сказал, что он соорудил его во славу Предвечного и украсил его драгоценными приношениями, память о которых, как он надеется, останется за ним и после смерти». Он также обвинил арестованных в стремлении разграбить храмовые сокровища. Собравшиеся поддержали царя и, как сообщается в «Иудейских древностях», «Ирод обошелся с ними (бунтовщиками) довольно мягко». Зачинщиков бунта вместе с несколькими товарищами было приказано сжечь живьем (ИД. Т. 2. С. 261–262). Был также смещён Первосвященник Матфий (Мататия), допустивший беспорядки, и царь назначил на его место брата своей уже бывшей жены Мариамны II — Иозара.