Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)

О весьма дружественном и великодушном отношении Августа к памяти Великого царя свидетельствуют и другие его решения. В удел сестре Саломее он передал завещанные города Ямнию, Азот и Фасаилиду во владениях Архелая, добавив к ним дворец в Аскалоне, всё это давало ей ежегодный доход в 60 талантов. Более того, Август не только утвердил всё завещанное родственникам царя, но и от себя добавил двум незамужним дочерям царя по 250 тыс. серебряных драхм (серебряников) и выдал их замуж за сыновей Фероры. Самым трогательным актом памяти иудейского царя, бывшего многие годы его верным помощником и доверенным лицом, было решение Августа отказаться в пользу сыновей Ирода от огромной суммы — 1 500 талантов, завещанных лично ему Иродом, оставив себе только несколько вещей, «не столько, впрочем из-за их ценности, сколько на память о царе Ироде» (ИД. С. 280–283; ИВ. С. 118–120). По всем человеческим понятиям, нельзя представить себе больших доказательств искренней и бескорыстной дружбы.

Однако после решения императора произошло событие, показавшие, что эллинизированные иудеи диаспоры сохранили лучшие чувства к великому царю, чем его иудейские подданные. Как свидетельствует Иосиф Флавий, вскоре в далеком Сидоне один красивый иудейский юноша объявил себя чудесно спасшимся Александром, сыном царя и Мариамны. Его сразу же признали большие общины на островах Крит и Мелос, к нему стали стекаться толпы иудеев. Многие из них, поверив, что после занятия царского престола он щедро их отблагодарит, предоставили ему большие суммы денег. По прибытии в Рим его как царя иудейского торжественно встретили толпы местных иудеев, прежде всего те, кто «расположен к Ироду и дружен с ним». Словом, все это сильно напоминала историю Лжедмитрия в России. Хотя Александр вскоре был разоблачен Августом, который лично знал его и его брата, однако для нашего изложения ясно, что иудеи диаспоры явно признавали законной и желательной преемственность царской власти в Иудее и считали законной династию Ирода.

Но в самой Иудее земная царская власть по-прежнему отвергалась. Иосиф Флавий черной краской рисует недолгое правление Архелая, вызывавшее недовольство его подданных. Это привело к тому, что через десять лет депутация иудеев повторно просила императора освободить их от власти Архелая. Очевидно этнарх был не лучшим правителем, поскольку с аналогичной просьбой обратились к Августу и самаритяне, с которыми прекрасно ладил его отец. Однако характерно, что, жалуясь на него, иудеи опять-таки не просили императора нового более приемлемого царя и сохранения иудейского царства. На этот раз император уступил прошениям обеих депутаций: Архелай был смещен и в 6 году н.э. отправлен в ссылку в г. Вьенна на левом берегу реке Рона, немного южнее современного Лиона. В этой связи можно быть уверенным в том, что Архелай и его спутники были первыми иудеями в этой части современной Франции, бывшей тогда сравнительно недавно завоеванной римлянами провинцией Нарбоннская Галлия, а город Виенна — главным городом галльского племени аллоброгов.

За низложением Архелая последовало включение его удела в состав провинции Сирия. Однако как область этой провинции Иудея стала управляться особыми римскими чиновниками — прокураторами, избравшими в качестве резиденции в построенную Иродом Кесари. Приморскую. Осколком былого государства великого царя долгое время оставались тетрархии Ирода Антипы (Галилея и Перея) и Филиппа (северо-западные окраинные области). С этого времени можно говорить о прямом римском владычестве, но, хотя с Земным иудейским царством было покончено, с тем большей силой укоренилась, окрепла вера в Царство небесное.

Надо сказать, что среди римских прокураторов были чиновники разного уровня: толковые и плохие администраторы, честные и мздоимцы, как, впрочем, и в других провинциях империи. Однако даже лучшим из них управлять народом, самая активным часть которого стремилась и готовилась к грядущему царству Мессии, было весьма трудным делом. Конечно, имели место и социально-политические и экономические причины этого, но все же главными оставались идеолого-религиозные обстоятельства. Они превращали Иудею в своего рода постоянную «горячую точку империи», несмотря на стремление Рима уважать религиозные чувства иудеев и даже приносить в Иерусалимском Храме жертвы от имени императора.