Царь Ирод

Но разумеется, это отнюдь был не прежний, славящийся своим правосудием иерусалимский синедрион. Как уже говорилось, сразу после прихода к власти Ирод разогнал этот высший судебный орган страны, казнив большую часть судей. После этого он сформировал новый синедрион из своих марионеток, дрожавших перед ним от страха и одновременно благодарных ему за высокое назначение. Справедливостью в этом суде и не пахло — члены нового синедриона выносили те решения, которых ждал от них Ирод, а в данном случае желание царя было совершенно недвусмысленным.

Поэтому суд был скорым — Ирод обвинил Гиркана в измене и контактах с врагом, а когда Гиркан начал отпираться, предъявил суду письмо Малха как доказательство и смертный приговор стал неизбежен.

По второй версии, Ирод заподозрил Гиркана в контактах с Малхом и во время пира спросил, не получал ли тот от царя Набатеи каких-либо писем. Гиркан по своему простодушию признался, что недавно получил от Малха письмо с приветом и четырех арабских скакунов в подарок. Этого было достаточно, чтобы Ирод обвинил Гиркана в государственной измене, получении взятки от врага и отдал его под суд.

Но в любом случае, как видим, судьбу Гиркана решал суд. И это тоже понятно: являя собой архетип тирана, Ирод, как и любой диктатор, тщательно заботился о соблюдении всех условностей правосудия. Создание такой иллюзии было крайне важно и для того, чтобы убедить народ, что он по-прежнему живет в «правовом государстве», и лично для самого Ирода. Как любому параноику ему необходимо было чувствовать себя правым во всех своих подозрениях, и потому он всегда упорно искал и с помощью извращенной логики успешно находил доказательства своей правоты.

Если все исследователи вслед за Флавием сходятся во мнении, что суд над Гирканом был фарсом, то некоторые также считают, что он изначально был построен на ложных обвинениях. Не было, по их мнению, никакой переписки Гиркана с Малхом, а представленные Иродом суду письма были не чем иным, как подделкой.

Само обвинение было инспирировано Иродом с учетом того, что после недавней кровопролитной войны с арабами смертная казнь за сношения с арабским царем будет воспринята народом как вполне справедливое наказание. Народ должен был поверить в эту версию, так как многие еще помнили, как Гиркан в свое время искал убежища в Набатее во время своего бегства от брата Александра, а затем привел к стенам Иерусалима арабское войско. Ну а о том, что Гиркан сделал это по прямому наущению отца Ирода Антипатра, напоминать народу было совсем не обязательно.

Избавившись от Гиркана и связанных со стариком страхов, Ирод стал собираться на встречу с Октавианом, который в те дни находился на Родосе, готовясь к вторжению в Египет. При этом Флавий мельком упоминает, что еще до отбытия на Родос Ирод вместе с новым правителем Сирии Квинтом Дидием остановил отряд гладиаторов, направлявшийся из Малой Азии в Египет в помощь Антонию. Антоний тогда нуждался в каждом солдате, и то, что Ирод не только сам не прислал армию патрону, но и не дал добраться до него нескольким сотням хорошо обученных воинов, было одновременно и предательством Антония, и заявлением о поддержке Октавиана.

Ирод, напомним, успел лично познакомиться с Октавианом во время своего визита в Рим в 40 году до н. э. и, безусловно, уже тогда понял, что он за человек и как надо действовать, чтобы попытаться завоевать его симпатию. Конечно, тот факт, что он познакомился с ним, будучи представленным Антонием, теперь сильно мешал, но попробовать стоило.

Тщательно продумав все детали встречи с правителем Рима, Ирод, как обычно, подготовился ко всем возможным сценариям, в том числе и к собственной казни.

Мать, сестру и всех своих детей, включая сыновей Аристобула и Александра, а также дочь Шломцион, которых родила ему Мариамна, он отправил в заранее хорошо укрепленную и подготовленную к длительной осаде Масаду. Заботу об этой части семьи он поручил младшему брату Ферроре.

Мариамну же вместе с матерью он отослал в крепость-тюрьму Александрион, объяснив свое решение тем, что они все равно не могут ужиться под одной крышей с его сестрой и матерью.

Жена и теща были доверены двум ближайшим царедворцам Ирода — еврею Иосифу и итурейцу Соэму. При этом Ирод наказал им оказывать всяческий почет обеим женщинам и выполнять их малейшие прихоти. Но в случае, если он не вернется с Родоса, добавил Ирод, следует немедленно убить обеих и сделать все, чтобы царская власть перешла в руки его детей и Ферроры — дабы Александра не могла провозгласить себя царицей и свести счеты с его родственниками.

Едва ступив на берег Родоса, Ирод демонстративно снял с себя корону, но остался в пурпурном царском плаще. В таком виде он появился перед Октавианом и произнес речь в лучших римских традициях, которая, как и его речь перед войском, заслуживает того, чтобы быть приведенной здесь целиком — в изложении того же Флавия, разумеется: