Царь-колокол, или Антихрист XVII века

Но Алексей не слышал слов Артемона Сергеевича и стоял, устремив беспокойный взор на толпу людей, назначенных поднимать колокол. Между ними мелькало множество мужиков с длинными, остроконечными бородами, которые, казалось, прятались за других, не желая быть замеченными… Вот еще показалась борода… Вот мелькнуло чье-то знакомое лицо. Алексей смотрит и не верит глазам. Так, он видит Аввакума… «Артемон Сергеевич!» – вскричал Алексей, обращаясь к тому месту, где стоял Матвеев. Но почтенный сановник, вероятно, желавший что-нибудь приказать, был виден уже далеко от него в толпе народа. Алексей быстро спускается вниз, чтобы его догнать; но толпа теснит, жмет, едва дозволяет ему сделать шаг вперед…

В это время кто-то схватил за рукав Алексея. Он обернулся и увидел пред собою знакомого ему приказчика Козлова.

– Что тебе нужно от меня? – спросил Алексей, с беспокойством взглянув на бледное лицо приказчика.

– Пожалуй, батюшка, поскорее к Ивану Степановичу. Он Богу душу отдает и желает благословить тебя, – отвечал запыхавшийся приказчик.

– Неужели батюшка при смерти? – вскричал Алексей.

– Бог ведает, застанешь ли ты его в живых, – отвечал посланный. – Он сейчас и причаститься изволил.

Козлов был болен со времени открытия Алексеем, что он принадлежит к числу раскольников. Два или три раза посещал его после того молодой человек и каждый раз убеждался более и более, что не было никакой надежды возвратить его в недра религии. Тем неожиданнее показалось ему извещение посланного.

– Ты говоришь, что батюшка причащался? – вскричал юноша с недоверчивостью.

– Да, сподобил Господь. Ведь мы и не ведали, что он был отступник от святой церкви. Да только вчера вечером, когда, увидав, что он умирает, привели священника, узнали, что Иван Степанович держится старой веры. Мы так и ахнули! Ладно еще, что он вздумал при смерти проститься с Семеном Афанасьевичем Башмаковым и послал меня перед утром за ним. Он, мой батюшка, вместе с нашим приходским священником, отцом Андреем, и уговорил его оставить ересь.

Действительно, Семен Афанасьевич, узнав от прибежавшего к нему приказчика, что Козлов был при смерти, немедленно отправился к нему, забыв приказать запереть за собою двери, чем случайно умел воспользоваться молодой человек.

– Так батюшка ждет меня? – спросил Алексей нерешительным голосом, не зная, что ему делать.

– Уж так ждет, что и сказать нельзя, – отвечал приказчик. – Семен Афанасьевич сам послал меня: «Беги, говорит, за Алексеем и скажи ему, что если он сейчас же не будет здесь, то мы все погибнем».

– Что ты говоришь! – вскричал с ужасом Алексей, спеша за пошедшим вперед приказчиком к телеге, в которой тот приехал.

Растолкав общими силами народ и добравшись до телеги, они во всю прыть поскакали к дому Козлова.

– Жив ли крестный батюшка? – вскричал Алексей, вбежав на крыльцо и обращаясь к ожидавшему его Башмакову.

Семен Афанасьевич показал только рукою на дверь, прошептав:

– Беги скорее, он что-то важное хочет открыть тебе.

Иван Степанович лежал уже в предсмертных страданиях. Глаза его были без движения, лоб покрылся предсмертным потом, язык произносил неясные звуки. Священник читал отходную. Козлов узнал, однако же, Алексея и, когда тот подошел к постели, произнес, собрав силы:

– Алексей!.. Против тебя заговор. Когда будут поднимать колокол… Аввакум… раскольники… отпустят веревки… Спеши, там они, там… Благословляю тебя…

Слова эти были последними в жизни Ивана Степановича. Он испустил глубокий вздох, и вместе с этим вздохом вылетела душа его…

Поцеловав охладевшие губы усопшего, Алексей бросился в телегу, спеша на площадь. Слова крестного отца как будто сняли пелену с его глаз. Да, теперь ясно: большая часть людей, назначенных поднимать колокол, – раскольники, которые, приподняв от земли медного великана, отпустят его, чтобы он разбился на части… Он сам видел в толпе клинообразные бороды! В одно мгновение вспомнил Алексей сон, виденный им близ колокола, когда разбудил его Матвеев: змей, мешавший поднимать колокол, чудовище с клинообразною бородою, представившееся в сонном видении, был Аввакум. «Так я погиб!» – вскричал Алексей, вырывая из головы своей волосы.

Быстро, как птица, летел он по опустелым улицам, а между тем ему казалось, что еще никогда не ездил он так тихо. В голове Алексея шумело; глаза его, бессознательно устремленные вперед, казалось, ничего не видели; все чувства его сосредоточились в одну мысль – поспеть вовремя.

Вот он наконец у Кремля. Спрыгнув с телеги и бросив поводья, Алексей бросился в ворота. В это время раздался благовест, означавший, что молебен о благополучном поднятии колокола окончился и настала пора приступить к делу. Мастеровые взялись за вороты, обхватили канаты. Оставалось только подать знак…