Царь-колокол, или Антихрист XVII века

Простояв еще с минуту в недоумении, Елена, едва помня себя, быстрее серны побежала по тропинке назад к своему дому, готовая при малейшем шуме упасть в обморок…

Вдруг что-то зашевелилось в кустах, и вслед за этим молодой мужчина выскочил на дорогу, возле самой Елены…

– Ты ли это, моя радость? – произнес незнакомец тихим голосом. Но Елена ничего уже не слыхала; испуганная шумом, она мгновенно лишилась чувств и верно бы упала на землю, если бы молодой человек не успел подхватить ее.

Осторожно держа на руках драгоценную ношу, незнакомец положил бесчувственную Елену на скамью, над которой нависшие ветви густой черемухи образовали род полога, и, едва переводя дыхание, ожидал, когда пройдет первый испуг красавицы.

Выступавший румянец на щеках молодого человека доказывал, как было ново для него это положение…

– Где я? – тихо произнесла, наконец, Елена, открывая глаза и озираясь на все стороны.

– Вспомни, приди в себя, моя ненаглядная! – вскричал юноша, став на одно колено возле скамьи, на которой лежала красавица.

– Ты ли это, Алексей? – произнесла Елена, приподнимаясь с лавочки. – О, зачем я пришла сюда! – прибавила она, заливаясь слезами.

– Твои ли это слова, моя суженая? – вскричал Алексей, смотря с величайшей горестью на Елену. – Вспомни, – продолжал он, – что ты говорила на этой самой скамье четыре года тому назад, при расставанье нашем, когда еще мы сами едва понимали затеплившееся в нас чувство? Не сказала ли ты, что всякий день, проведенный без меня, будет для тебя днем горести? Не поклялась ли ты тогда любить своего Алексея?.. Один Бог ведает, какие мучения должен был переносить я, живший столько лет под одною с тобой кровлею и вдруг принужденный оставить жилище, в котором находилась ты! Вспомни, что с того дня, когда батюшка твой удалил меня из своего дома, я уже ни разу не говорил с тобою, хотя и заходил к нему изредка. Не сгорал ли я медленным огнем, видя тебя иногда из моего жилища и не смея в течение четырех лет к тебе приблизиться? И вот теперь, когда Бог привел сойтись нам и я годами жизни своей готов поплатиться за всякую проведенную с тобой минуту, ты раскаиваешься, что пришла сюда!..

– Но здесь так страшно… эта темная ночь… – прошептала едва слышно Елена.

– Чего же тебе бояться возле того, кто готов бы был пожертвовать за тебя десятью жизнями, если б имел их вместо одной, которая навеки принадлежит тебе. Неужели ты боишься доверить себя тому, кому ты сама дала право считать тебя своею? – воскликнул юноша и, увлеченный горестью, схватил руку красавицы…

Как нежная голубка, испуганная ястребом, встрепенулась Елена от этого прикосновения. Все рассказы ее няни о грехе любить мужчину мгновенно пришли в ее голову. Приподнявшись со скамейки и остановясь на несколько секунд в каком-то недоумении, она вдруг быстрее ветра побежала по извивавшейся тропинке к дому.

– Милая моя! – вскричал Алексей, бросаясь с своего места и остановя молодую красавицу. – Так-то ты любишь своего друга?

– О, Алексей, умоляю тебя, ради самого неба, оставь меня! – отвечала Елена, трепеща всем телом. – Я не должна была видеть тебя, не должна была исполнить твоего желания… да, я поступила безрассудно! Бедная, бедная матушка!.. – И она залилась слезами.

– Что говоришь ты о своей матери? – произнес молодой человек, изумленный ее словами.

– Ах, милый мой друг, ты не знаешь, какое ужасное преступление делаю я, оставаясь с тобою. Каково лежать теперь в сырой земле моей матушке! Бедная, бедная я… Если б об этом узнала няня…

– Матушка твоя, – прервал Алексей, – верно, благословляет нас в эту минуту с высоты надзвездной! Не она ли любовалась прежде, глядя на нас маленьких, гонявшихся вместе за пестрой бабочкой? Не она ли целовала нас обоих, когда часто, набегавшись на шелковой мураве, садились мы рядом, возле нее или под тенью на этой самой скамье и, обняв друг друга, еще дети, начинали задумываться о чем-то?.. И что знаем, не благословила ли она уже тогда наше будущее соединение? Милая моя, бесценная, суженая! Оставь эти пустые предрассудки нашего народа, который в невежестве лишает сам себя земного блаженства, забывая влечение своего сердца и выбирая себе подругу без спроса с ним… Посмотри, как поступают в этом случае другие народы? Мне хорошо знакомы обычаи немцев…

Еще раз высвободила Елена свою руку из пылавшей руки Алексей и посмотрела пристально в глаза молодому человеку.

– Алексей, – произнесла она наконец трогательным голосом, – ты начинаешь говорить о немцах, с которыми ты, по словам батюшки, в такой близкой дружбе… Но ведь они, говорят, не веруют в истинного Бога, поклоняются духу тьмы, пьют кровь человеческую… О, Алексей, неужели и ты оставил Всевышнего?..

– Не верь, моя милая, – отвечал юноша, – этим глупым сказкам, которыми усыпляют малых детей. Немцы, так же как и мы, веруют в Триипостасного Бога и Пресвятую Деву, Заступницу, но они уже вышли из невежества, которое, как кора, покрывает еще умы наши; они…