Царь-колокол, или Антихрист XVII века

Через нее Алексей успел склонить Елену на первое свидание в саду, через нее и Курицын хотел достигнуть своей цели – передать Елене коробку, полученную от Пфейфера. Уговорив просвирню исполнить поручение и страшась, чтобы его не обличили каким-нибудь образом в колдовстве, Курицын, отдавая коробку, сказал, что о передаче ее просил его один знакомый, имени которого он открыть ей не может. Снабдив просвирню наставлением, почтенный дьяк остался у нее в жилище ожидать окончания своих распоряжений.

– Здравствуй, мать моя, Прасковья Игнатьевна, – пропищала просвирня, чмокая ее в обе щеки и быстро взглянув на сидевшую возле окна Елену, – прости меня, Христа ради, что пришла к тебе в такое время; да ведь нужда поры не разбирает. Сынишка у меня что-то недомогает. От сглазу ли, огневица ли, что ли, только так и мечется, сердечный, пышет от него, словно от печки? А у меня, как на грех, богоявленская вода вся вышла; так я зашла попросить тебя, не смилуешься ли над мальчиком-то? Удели с полкружечки водицы.

– Для тебя, матушка, как не послужить, – сказала Игнатьевна и, взяв кружку из рук просвирии, отправилась вниз за водой.

Осмотревшись кругом по уходу Игнатьевны, просвирня подошла к Елене и, отдавая коробочку, шепнула:

– Вот тебе, ласточка, подарочек.

– От кого это? – вскричала Елена, взяв дрожащей рукой коробку.

– Вестимо, от кого – кто тебя всех больше любит.

– Кому больше всех любить меня, кроме того, в ком я сама души не чаю, – подумала Елена и, мгновенно разломав печать, открыла коробку. При виде кольца, которое в настоящее время было ей так необходимо, Елена радостно вскрикнула и подняла глаза к небу, как бы благодаря Бога за свое избавление. – От кого это узнал он, что мне нужно так теперь колечко? Видно, ты сказала ему, добрая Василиса Кононовна, – шепнула красавица, поцеловав просвирню.

– Что ты, господь с тобою… Кому говорила я? – произнесла просвирня, не понимая слов Елены.

– Вот еще! Разве я не слыхала из окошка светлицы, как тебе рассказывала вчера в саду няня про пропажу колечка?

В самом деле, слова, слышанные возле забора Алексеем от Игнатьевны, относились к Василисе Кононовне, бывшей у ней накануне. Теперь и просвирня, помогавшая первому свиданию Алексея с Еленой, поняла, со своей стороны, у кого находилось кольцо…

Приход Игнатьевны с кружкой прервал взаимные объяснения Василисы Кононовны с Еленой, поспешно спрятавшей коробку с полученным кольцом.

– Вот тебе, родимая, и водица, – сказала Игнатьевна, бережно поднося кружку к просвирне.

– Дай тебе Бог много лет здравствовать, матушка Прасковья Игнатьевна, за то, что ты не оставляешь нас, бедных людей, – отвечала просвирня, принимая от нее кружку. И, распрощавшись с хозяевами, Василиса Кононовна отправилась домой пересказать об успешно выполненном поручении.

– Ну, чем порадуешь, матушка? – вскричал Курицын, встречая просвирню.

– Отдала! – отвечала она торжественным голосом.

– Ну, исполать тебе! Ай да Василиса Кононовна, за что возьмется, так лицом в грязь не ударит, – вскричал радостно дьяк. – Ну что, чай, долго она не брала?

– Как не брала… Увидела колечко и невесть как обрадовалась; поалела моя голубушка, словно маков цвет.

– Немец правду сказал! – радостно прошептал Курицын, щелкнув рукой. – Ну, не грех тебе, матушка, за такую радостную весточку и еще алтын прибавить? – вскричал он с восторгом.

– Спасибо тебе, родимый, – отвечала просвирня, принимая монетку. – Только чудно мне, – прибавила она, – зачем он через тебя колечко пересылал?

– Да видишь ли, сам-то приятель тебя не знает, так и поручил мне, – сказал Курицын, радуясь, что так удобно успел свалить от себя посылку на другого.

– Кто, Алексей-то не знает меня? В своем ли ты уме? – вскричала в изумлении Василиса Кононовна. – Да не через меня ли он и в саду-то виделся?

– Какой Алексей? – спросил в свою очередь изумленный Курицын.

– Вестимо, постоялец мой, – отвечала просвирня. – Ты думаешь, что уж не сказал мне, так я и не узнаю? Ан нет: мне она, голубушка, сама сказала, что кольцо-то от Алексея.

Как сумасшедший выбежал Курицын от просвирни, проклиная хитрого немца. Еще встретив Алексея ночью возле дома Башмакова, он начал подозревать его в связи с Еленой и теперь, уверившись в этом на деле, поклялся отомстить ему и Пфейферу за оскорбление, сделанное ему отказом Башмакова.

– Федор Трофимович, обожди минутку! – закричал кто-то, видя дьяка, идущего по улице, и бросившись за ним, чтобы догнать его; но Курицын, отмеривая огромные шаги и рассуждая сам с собой, не слыхал этого воззвания. – Да куда тебя словно нечистый несет, прости господи! – вскричал человек, догонявший Курицына, успев, наконец, схватиться за полу eго однорядка. – Где ты пропадаешь? – продолжал он, едва выговаривав слова от усталости. – Я тебя ищу уж часов пять, по приказу боярскому.

– Ах, это ты, Панфилыч? – произнес дьяк, увидя перед собой одного из псарей боярина Стрешнева. – Что тебе нужно от меня?