Царь Кровь

Я стою в каюте корабля. С меня льет пот от страха, у меня кружится голова и подкашиваются ноги. Я беспрестанно чешу пальцами волосы, слипшиеся от сажи. Ладони от нее чернеют.

Я припадаю к иллюминатору, ощущая щекой холод толстого стекла. И смотрю в ужасе.

Потому что я вижу то, что на самом деле движется на нас по равнине.

Закрыв глаза, я это вижу даже сейчас. Равнина теряется вдали – плоская пустыня черной грязи. Из десятков тысяч трещин рвется ядовитый газ, взлетают рои искр, красно и желто горящих на фоне груды темных облаков.

С неба бьют молнии. Не смолкая, рокочет гром.

Не гаснет свет молний.

И видны еще электрические вспышки на уровне земли. Напряженность поля нарастает с ростом температуры подземных пород, разрывающей засохшую грязь, взметающую снопы искр.

И эти синие вспышки больше всего похожи на инопланетных созданий. У них вместо рук электрические щупальца. Они извиваются и пытаются оторваться от земли. Жгуты электричества бьются и жужжат, резко выделяясь на фоне черной гари. Они меняют форму, растворяются в озерах мерцающей голубизны, как в синих дождевых лужах.

– О Господи! – Я навалился на иллюминатор лицом – меня не держали ноги. – О Господи!

Я не мог перестать повторять Его имя. Потому что я видел перед собой нечто непостижимое, библейское по масштабам.

Как грязно-серый прилив, шли по равнине тысячи и тысячи человекообразных созданий.

– Это не серые, не серые, – твердил я про себя. – Это галлюцинации. Их нет. Там только грязь, только искры, только сажа. Черная… черная сажа.

Я закрыл глаза, глубоко задышал, прокачивая легкие кислородом. Я должен мыслить ясно. Я должен выгнать остатки угарного газа, отравившие мою кровь.

Я выглянул. Они остались. Тысячи серых. Но я знал, что их не существует. Это плод моего воображения, вызванный электрическими полями Земли. Я смахнул с глаз пот.

Стивен и люди на палубе видели то же, что и я, – галлюцинацию, тысячи серых, идущих к кораблю, как армия по полю битвы. Скоро люди на палубе начнут стрелять. И будут бить и бить в землю.

Я протирал глаза, промаргивался и повторял себе:

– Их там нет, их не существует. Тебя зовут Рик Кеннеди. Тебе девятнадцать… нет, нет, двадцать лет. Ты брат Стивена Кеннеди. Твою мать звали… зовут Элизабет.

Я должен был гнать в мозг эти мысли, чтобы не дать себе забыть, кто я. Я должен был все время говорить себе, кто я такой, иначе бред овладел бы моим сознанием.

И хотя я знал, что серые – игра моего воображения, пусть и очень живая игра, они все равно наводили на меня ужас.

Они были метрах в пятистах от корабля, и снова меня поразило, как они похожи на армию, идущую в атаку.

– Вас нет! – яростно шептал я. – Вас не существует!

И галлюцинация рассеялась. Я думал, что серые просто растают в воздухе, когда мой разум избавится от иллюзии.

Фигуры остались.

Только они не были серыми. Я протер глаза, глубоко дыша. Фигуры были черные от золы.

До меня дошло. Я стал искать взглядом куртку – она висела на спинке кресла. В кармане был бинокль. Я должен посмотреть, что там такое. И даже без этого я догадывался. И понимал, что будет дальше, если я не смогу это остановить.

Держась за стены, я пошел к стулу. Каюта завертелась. Сделав два шага, приходилось останавливаться, глубоко дышать, трясти головой, пытаясь избавиться от этого головокружения.

По дороге я наткнулся босой ногой на ножку стула. Резкая боль от сильного удара стукнула в голову, и туман прояснился.

Я взял из кармана бинокль и вернулся, спотыкаясь и падая, к иллюминатору. Прижав к глазам бинокль, я покрутил винт.

Расплывшееся изображение сфокусировалось.

– Черт!

Увеличенные оптикой, шли люди. Тысячи людей. У меня перехватило дыхание. Они почему-то сходились к кораблю. Человеческая волна, полузадушенная ядовитым газом и обожженная бьющими из земли искрами.

Они были какими-то удлиненными. Я был готов это списать на остаточный эффект галлюцинации или на искажение изображения струями горячего воздуха, когда понял, что это.

Тысячи взрослых, несущих на плечах детей.

– Боже мой, нет! – выдохнул я. В любую секунду Стивен отдаст приказ стрелять по людям, идущим к кораблю. Наши на палубе видят только серых чудовищ, а не отчаявшихся родителей, несущих детей выше слоя ядовитого газа.

Я смотрел в бинокль на этот жалкий исход человечества. Откуда они шли – Бог один знает. Может, из зеленого оазиса, который видели накануне мы с Кейт. Их мог выгнать оттуда ядовитый газ, и они из последних сил ищут другое пристанище. Оставшееся у людей имущество помещалось на тележках из супермаркета. Расовые различия стерлись – все лица почернели от вездесущей сажи. Дети сидели на плечах мужчин и женщин. Они свесили головы, руки болтались возле шей тех, кто их нес. У одного ребенка в ручке была зажата кукла; вот она выскользнула из пальцев и хрустнула под ногами идущей толпы. Многие шли босиком, им сожгло ноги раскаленной коркой земли, каждый шаг был пыткой, но инстинкт выживания гнал их вперед.

– Стивен! – заорал я в стальной потолок. – Стивен! Кто-нибудь! Слышите! Не стреляйте! Нельзя стрелять! Это не монстры, это люди!