Слово «Тула» на санскрите означает «весы» и, в частности, употребляется для обозначения одноименного созвездия; но, следует помнить, что, согласно китайской традиции, небесными Весами считалась первоначально Большая Медведица.[167] Это замечание крайне важно, ибо символика, относящаяся к Большой Медведице, естественным образом связана с Полюсом;[168] к сожалению, мы не имеем возможности далее углубляться в эту тему, достойную отдельного исследования.[169] Здесь можно было бы также рассмотреть соотношение между полярным и зодиакальным созвездием Весов, которое считалось "знаком Суда"; то, что говорилось выше по поводу Мелки-Цедека о весах как атрибуте Правосудия, помогает понять, что название это служило обозначением высшего духовного центра.
Тула именовалась еще "белым островом", а мы уже говорили, что именно этот цвет указывает на духовное владычество; в американских традициях Ацтлан символизируется белой горой, но символ этот прилагается прежде всего к гиперборейской Туле и к "полярной горе". В Индии "белый остров" (Швета-двипа), помещавшийся обычно в дальних северных краях,[170] считался "обителью Блаженных", что позволяет сопоставить его с "Землей Живых".[171] Существует, впрочем, одно явное исключение: кельтские традиции чаще всего упоминают о "зеленом острове" как об острове «Святых» или "Блаженных".[172] Однако в центре этого острова высится белая гора с пурпурной вершиной,[173] которую, как говорится в сагах, "не зальет никакой потоп".[174] Эта "солнечная гора", как ее еще называли, — не что иное, как Меру, ведь Меру — тоже "белая гора", окаймленная полосой зелени, поскольку она высится среди моря,[175] а на вершине ее блещет световой треугольник.
К названиям духовных центров, связанным с образом "белого острова" (этот образ, как и другие, приложим не только к высшему, но и к второстепенным духовным центрам), примыкают имена стран, местностей и городов, также отражающих идею белизны. Таких имен множество — от Альбиона до Албании, не говоря уже об Альба-Лонге, которая была как бы прообразом Рима, и других античных городах,[176] носивших сходные названия, — достаточно вспомнить Аргос[177] в древней Греции; о смысле всех этих фактов мы поговорим чуть позже.
А пока сделаем еще одно замечание относительно духовного центра, изображаемого в виде острова со "священной горой". Такая локализация могла иметь место в реальной действительности (хотя, разумеется, не все "Святые Земли" были островами), но суть дела состоит не в этом, а в символическом. значении данного местоположения. Даже исторические факты, не говоря уже о событиях священной истории, служат лишь отражением истины высшего порядка в силу закона соответствий, являющегося подлинным основанием всякой символики и объединяющего все миры в единое и гармоническое целое. Образ острова и горы на нем в первую очередь отражает идею «стабильности», о которой мы упоминали выше в связи с символикой «Полюса»: остров неколебимо высится среди вечно бушующих волн, служащих изображением "внешнего мира": нужно пересечь это "море страстей", чтобы добраться до "Горы спасения", "Святилища мира".[178]
Глава XI. ЛОКАЛИЗАЦИЯ ДУХОВНЫХ ЦЕНТРОВ
В предыдущих главах мы почти не касались вопроса о реальной локализации "вышней области", вопроса исключительной сложности, но представляющегося довольно второстепенным с той точки зрения, которую мы избрали. Можно было бы рассмотреть многочисленные случаи последовательных локализаций, соответствующих различным временным циклам, которые, в свою очередь, являются подразделами Манвантары; если бы, каким-то образом оказавшись вне времени, можно было обозреть всю его протяженность, нам открылся бы иерархический порядок этих локализаций, соответствующий складу традиционных форм, которые, в конечном счете, являются не чем иным, как ответвлениями основной и первозданной традиции, доминирующей в течение всей Манвантары. С другой стороны, напомним еще раз, что помимо главного центра и одновременно с ним могут существовать и многие другие связанные центры, которые, будучи более внешними, выглядят в силу этого и более явными, нежели высший центр.[179]