Царь Мира

Приводя все эти параллели, мы вовсе не хотели сказать, что они убеждают нас в реальности плагиата; впрочем, мы не имеем ни малейшего намерения вступать по этому поводу в дискуссию, которая нас не очень-то интересует. Помимо свидетельств Оссендовского, переданных нам лично, мы располагаем сведениями из совсем иных источников, которые утверждают, что рассказы такого рода обычны в Монголии и во всей Центральной Азии; добавим сразу же, что нечто подобное существует в традициях почти всех народов. С другой стороны, если принять, что Оссендовский частично скопировал "Миссию Индии", остается непонятным, почему он опустил некоторые эффектные пассажи и изменил форму написания кое-каких имен собственных: например, «Агарти» вместо «Агартхи». А ведь эта замена объясняется просто-напросто тем обстоятельством, что он черпал свою информацию из монгольских источников, тогда как Сент-Ив получал ее из Индии (известно, что он поддерживал отношения по крайней мере с двумя индусами);[19] непонятно также, почему он употреблял для обозначения главы духовной иерархии титул "Царь Мира", который нигде не встречается у Сент-Ива. Если даже принять возможность тех или иных заимствований, остается необъяснимым тот факт, что Оссендовский говорит иногда о вещах, не встречающихся в "Миссии Индии", и которые он никак не мог выдумать из головы, тем более, что, увлеченный политическими идеями и учениями, он почти ничего не знал об эзотеризме и был не способен осознать подлинный смысл излагаемых им сведений. Таков, например, рассказ о "черном камне", некогда посланном Далай-Ламе Царем Мира и перенесенном затем в Монголию, в Ургу, где он исчез около ста лет назад;[20] а ведь известно, сколь важную роль играют "черные камни" во многих традициях, начиная с символа Кибелы и кончая "черным камнем", вмурованным в мекканскую Каабу.[21]

Вот еще один пример: Оссендовский утверждает, что Богдо-Хан или "Живой Будда", чья резиденция находится в Урге, владеет, в числе прочих своих драгоценностей, перстнем Чингис-Хана, на котором выгравирована свастика, и тамгой — медной пластинкой с оттиском печати "Царя Мира"; сам Оссендовский видел, будто бы, только первый из двух этих предметов; что же касается второго, то было бы понятней, если бы он говорил о золотой, а не о медной тамге.

Этих нескольких предварительных замечаний вполне достаточно, ибо мы абсолютно чужды духу полемики и не собираемся касаться личных вопросов; если мы цитировали Оссендовского и даже Сент-Ива, то лишь потому, что их высказывания могут послужить отправной точкой для рассуждений, которые не имеют никакого отношения ни к тому, ни к другому, и суть которых во много раз значительней их личных мнений, равно как и нашего, которое в данном вопросе тоже не может приниматься в расчет. Говоря об их сочинениях, мы вовсе не хотим вдаваться в пустую "критику текстов"; наша цель — дать кое-какие пояснения, которые до сих пор еще не сделаны были никем, по крайней мере, нам это неизвестно, — пояснения, которые могут в известной мере приоткрыть завесу над тем, что сам Оссендовский называет "тайной тайн".[22]

Глава II. ЦАРСТВО И ЖРЕЧЕСТВО

Титул "Царя Мира", понимаемый в самом возвышенном, самом полном и в то же время самом строгом значении, прилагается, собственно, к Ману, вселенскому законодателю первозданных времен, чье имя, в той или иной огласовке, встречается у многих народов древности; вспомним хотя бы Мину или Менеса у египтян, Менва у кельтов, Миноса у греков.[23] Впрочем, все эти имена вовсе не принадлежат какому бы то ни было историческому или легендарному персонажу; на самом деле они являются обозначением некоего принципа, космического Разума, который, будучи отражением чистого духовного Света, изрекает формулы Закона (Дхармы), соответствующего условиям нашего мира или бытийного цикла; Ману является в то же время архетипом человека, рассматриваемого в первую очередь как мыслящее существо (манава по-санскритски).

С другой стороны, здесь важно отметить, что этот принцип может проявиться и в виде духовного центра, укорененного в земном мире, и в виде организации, призванной хранить сокровищницу священной традиции нечеловеческого (апаурушейа) происхождения, посредством которой первозданная Мудрость из века в век передается тем, кто способен ее воспринять. Глава такой организации, в каком-то смысле представляющий самого Ману, мог законным образом претендовать на его титул и атрибуты; более того, та ступень познания, которой он должен был достичь, чтобы иметь возможность отправлять свои функции, реально отождествляла его с тем принципом, человеческим отражением которого он являлся и в сравнении с которым превращалась в ничто его индивидуальность. Таким духовным центром и является Агартха, если верить утверждениям Сент-Ива, согласно которым она представляет из себя наследие древней "солнечной династии" (Сурья-ванша), некогда царившей в Айодхе[24] и возводившей свое начало к Вайвасвате, Ману теперешнего мирового цикла.