Царь мира

Его называли по-всякому — и «арабский тигр», и «исламский лев», и «бешеный пес Востока», и «царь пустыни». Он был диктатором крупной и богатой страны, переживавшей тяжелые времена. Сознавал ли он, что в смутное время здоровые силы в народе требуют жесткой руки, что у него особая миссия — помочь доверившимся ему людям выйти из кризиса, — этого никто не знал. Как и большинство диктаторов, он начинал с лозунга «Я для государства» и закончил негласным лозунгом «Государство для меня». Его личное состояние оценивалось десятками миллиардов долларов, а в его стране люди умирали от голода. Впрочем, это была довольно типичная картина. Он не лечил болезнь, а загонял ее внутрь жестокими мерами. И все же люди верили в него, а тех, кто не верил, заставляли хотя бы делать вид, что верят. Сила, даже слепая или неумная, казалась большинству лучше слабости. И в этом тоже была правда.

Абдулла Шараф, бывший полковник военно-воздушных сил, сумевший возглавить страну в результате военного переворота, считал себя сильным человеком, лидером, талантливым полководцем. Но когда он попытался диктовать свою волю сверхдержавам, то получил жестокий урок. Американцы, даже не удосужившись высадиться на его берег, превратили в руины десятки стратегических объектов. Шараф вынужден был признать свое поражение и терпеть унизительный мир. Он иногда почти физически ощущал себя человеком, вставшим на колени перед хозяином, чтобы избежать гибели от просвистевшего над головой меча. И теперь этот меч пускался в ход всякий раз, когда он пытался выпрямиться.

Униженный человек озлоблен. Ему хочется сорвать злость на том, кто слабее. Услышав сообщение российского президента о «Царе Мира», Шараф не смог сдержаться. Когда-то он учился в России, в военной академии, у него там остались русские друзья. Но все это было в прошлом. И теперь он ненавидел Россию, считая, что она предала его, вступив в сговор с американцами, продавшись им за крохи с барского стола. И поэтому он выступил с язвительным заявлением, осмеяв новоявленного «царя», его «царицу» и президента бывшей сверхдержавы, испугавшегося шута и шарлатана. В том, что Власов был именно таков, Шараф не сомневался. Он верил в реальную силу — в самолеты, пушки, автоматы, солдат — или в деньги. У Власова не было ни того, ни другого.

Шараф любил грубые армейские шутки. «У нас в стране такие «цари» выступают на площади в базарный день, — сказал он, — а что касается «царицы», то, когда я учился в Москве, покупал таких «цариц» за сотню-другую долларов».

Журналисты были в восторге от его изречений, это всегда придавало колорит их унылым репортажам с политической сцены. Слова Шарафа были мгновенно растиражированы и назойливо звучали с экранов телевизоров.

Абдулле Шарафу не повезло — начальник его охраны был весьма честолюбивым человеком и в глубине души не раз задавал себе вопрос: почему, если Шараф смог стать диктатором, он, такой же офицер, а может быть, и получше, не сумеет заменить его при случае? И он ждал этого случая. Иначе он бы проанализировал ситуацию и события вокруг Власова и принял бы меры предосторожности. У Абдуллы Шарафа были надежные убежища, включая глубокий бункер, который можно разрушить разве что прямым попаданием ядерного заряда. У него были заготовлены пути для отступления — он мог исчезнуть, оставаясь состоятельным человеком. Но воспользоваться ни тем, ни другим ему и в голову не пришло. А начальник охраны намеренно не обратил внимания на возможности новоявленного Царя Мира. Если этот фокусник действительно что-то предпримет и даже сможет убить диктатора, то это был бы идеальный вариант для охранника — он должен защитить от террористов и маньяков, но от небесных сил никто не спасет. Эфэлы появились вечером, когда Шараф в своей резиденции праздновал свадьбу одного из сыновей. Эфэлов было только два. Но ни тройное кольцо гвардейцев личной охраны, ни барражирующие вертолеты и истребители, ни собаки и агенты в штатском — ничто не помогло Шарафу. А то, что его многократно показывали по телевидению, сослужило ему плохую службу. Зрительный образ диктатора был ярким и четким. Летающие молнии не ошиблись. Охрана успела поднять тревогу, заметив их появление, один из телохранителей даже пытался открытьогонь, но было уже бесполезно что-либо делать. Шараф в окружении близких сидел за огромным столом, полным яств. Он готовился произнести небольшую речь, собираясь заклеймить врагов и пожелать счастья молодым. Зал ослепила вспышка, и тяжелое тело диктатора рухнуло на пол вместе со стулом. Тут же послышались выстрелы охранников, но попасть в стремительно перемещавшихся эфэлов было практически невозможно, да это уже и не могло помочь Шарафу. Еще несколько сильных разрядов ударили по уже мертвому диктатору, белоснежный его наряд обуглился, почернел. Эфэлы исчезли. Все это продолжалось не дольше десяти секунд.

* * *