Царь мира

— Но это невозможно, там не только повреждения от пуль — с ними мы справимся, но посмертные изменения, деструктуризация…

— Сделайте все, что сможете, а дальше я сам, — сказал Эдик-Самарин. — Поймите, доктор, я заплачу вам и сделаю все, что вы попросите. Помогите мне.

— Хорошо, мы сделаем все, что в наших силах, — проговорил Корниенко. Ему еще не приходилось оперировать труп с целью его оживления. Он подумал, что все это смахивает на коллективное сумасшествие, но позвал бригаду врачей и начал операцию.

Спустя примерно полчаса, когда Сергунин рассказывал обо всем, что произошло, вызванному им милицейскому патрулю, умолчав о переходе Власова в другую оболочку, в коридоре появился майор Батищев. Он почему-то не стал подходить к Сергунину и даже сделал вид, что не узнал его. Подполковнику это не понравилось. Патрульным он сказал примерно следующее: неизвестными совершено похищение актрисы Ворониной, они же хотели убить ее мужа Эдуарда Власова, когда он попытался ее освободить. Власов ранен и находится в клинике. Один из неизвестных убит, второй скрылся.

Он не знал о связи Батищева с Самариным, но когда спустя еще минут двадцать в коридоре появились пятеро парней в спортивных костюмах и кроссовках, и вид у них был, что называется, протокольный, Сергунин сопоставил это со странным поведением Батищева и насторожился. Интуиция его сработала верно. Когда парни, потоптавшись с полминуты в конце коридора, направились к реанимационной, подполковник достал пистолет, довольно демонстративно передернул затвор и громко сказал:

— Не приближаться!

— Ты что, мужик?… — развязно сказал тот, что шел впереди. — Ты чего за пушку хватаешься? Часовой, что ли?

— Еще шаг — и узнаешь, — спокойно сказал Сергунин, уже не сомневаясь в намерениях «спортсменов».

Их вожак усмехнулся, обменялся взглядами с остальными, окинул взором пустой коридор — персонал был предупрежден и без особой надобности не заходил на этот этаж, — потом развернулся и медленно пошел к лестнице. Подполковник, однако, знал почти наверняка, что за этим последует, и прижался к стене, прячась за небольшой выступ. Полностью его этот выступ не закрывал, но нужно было очень хорошо прицелиться, чтобы попасть в Сергунина. Пройдя шагов семь, вожак «спортсменов» резко шагнул в сторону, и тут же загремели выстрелы — двое его напарников, достав стволы, открыли огонь по Сергунину. Два ответных выстрела свалили одного из неопытных боевиков: они как-то позабыли о собственной уязвимости, а Сергунин стрелял метко и целил в грудь — ему было не до сантиментов. На пол упали все пятеро, но четверо могли продолжить игру, если бы не резкий окрик с тыла:

— Лежать, не двигаться!

Увидев оперативника Николая с автоматом в руке, боевики предпочли сдаться. Раненого оставили в больнице, остальных увезли. Николай, примчавшийся на патрульной машине, сообщил местным милиционерам, что попытается найти второго похитителя Алины, скрывшегося с места преступления. Объяснять, что произошло в действительности, он не собирался — тем более что сам еще не мог поверить, что все увиденное им — не фокус и не галлюцинация. Он присоединился к Сергунину, а еще через несколько часов подъехали шестеро помощников подполковника.

Операция продолжалась часов пять. Несмотря на то что в тело Власова попали четыре пули, повреждения оказались исправимыми. Была большая кровопотеря, но кровь в больнице нашлась. Сердце и печень не пострадали, и Корниенко, увидев это, с облегчением вздохнул. Бригада врачей сделала почти невозможное. Все это время Эдик-Самарин неподвижно просидел в углу на стуле. Ему удалось восстановить способность создавать эфэлов, и он вышел в коридор, чтобы убедиться, что палата Алины и Сергея, а также реанимационная теперь находятся под охраной не только людей, но и летающих молний. Выстрелы он слышал, но не отреагировал на них. Лишь восстановив эфэлов, Эдик-Самарин спросил Сергунина, что произошло. Тот рассказал и спросил в свою очередь, зачем было Самарину покушаться на Эдика и Алину. Эдик не ответил на этот вопрос, пробормотав, что позже объяснит все.

Наконец Корниенко отошел от операционного стола и глухо сказал Эдику:

— Мы сделали все, что могли. Сейчас зашьем и… Но ведь… он… мертв. — Тон его был полувопросительным.

Эдик-Самарин кивнул:

— Все нормально, доктор. Спасибо.

Он вдруг поднялся и тяжело вышел из палаты. Попросил Сергунина снять наручники, тот молча выполнил его просьбу. Какой-то шаркающей походкой он прошел в соседнюю палату, где лежали Алина и Сергей. Эдик сел на кровать около Алины, покосился на Сергея. Тот спал, накачанный лекарствами. Алина, казалось, тоже спала. Эдик-Самарин осторожно прикоснулся к ней новой рукой, непроизвольно, вздрогнув, когда увидел не свою конечность. Она открыла глаза и вдруг испуганно отшатнулась. Во взгляде ее было столько ненависти и страха, что Эдик приподнялся, протянул было к ней руку, но, увиден, как она вжалась в стенку, попытался улыбнуться.