Царь мира

— Пока нет. Он вчера уехал в Москву и вернется вечером, — ответил Сергунин. — А мы, как видишь, нарушаем трудовую дисциплину. — Он мрачно усмехнулся и сделал большой глоток из кружки. — Почему-то нам обоим показалось, что мы в чем-то поступаем неправильно, — тихо и с расстановкой сказал Клевцов, именно так он вел научные дискуссии с коллегами. — Мы изучаем последствия, но не можем понять причины.

— Но ведь есть индукция и дедукция, — улыбнулся Дмитрий.

— В том-то и дело, что дедукция не позволяет нам предсказать события и опередить их, и у нас обоих есть предчувствие, что последуют новые трагедии, — пояснил Клевцов. — То, что произошло в театре и в поезде, не так страшно, но это напоминало массовый психоз, а он весьма опасен. А то, что случилось на свалке, говорит о том, что угроза осталась. Ващенко арестовал главных участников событий, Привалов лежит в морге, а мы получили еще четыре трупа.

— Но если это насильственная смерть, а не несчастный случай, — рассудительно сказал Комаров, — то должны же остаться какие-то следы.

— Да, — сказал Сергунин, глядя на него. — Там был еще один человек, судя по следам. Но это следы его ног, а не следы борьбы. А чтобы справиться с четырьмя тренированными ребятами, мало быть суперменом.

— Речь может идти о каком-то новом оружии? — спросил Дмитрий.

— Похоже на то.

— Но ведь Ващенко из ФСБ, там должны знать о такого рода вещах. Приборы секретные, оружие… Может, он что-то скрывает?

— Не похоже. Он сам в недоумении. Если бы нужно было что-то скрыть, он бы вел себя иначе, — сказал Сергунин.

— А вы тоже участвовали в допросах Калинина и Клюкина?

— В том-то и дело, что только Калинина. Я слушал запись допроса Клюкина. Голову даю на отсечение, что он что-то знает, но не хочет говорить. И не потому, что он замазан, причины другие. Не смог Ващенко… С самого начала говорить с человеком как с подозреваемым — это не дело.

— Но вы можете поговорить с Клюкиным сами? — предположил Комаров.

— Ну, понимаешь, руководит расследованием Ващенко, и действовать через его голову неудобно, да и не получится, меня без его разрешения и в СИЗО не пропустят, скорее всего. Он, по-моему, позаботился, чтобы без его ведома никто с задержанными не говорил.

— Да? — усмехнулся Комаров. — Так ведь у некоторых есть универсальные отмычки.

И он пересказал подслушанный ночью разговор. Сергунин постучал пальцами по столику, потом порывисто встал.

— Я сейчас, — бросил он.

Спустя минуту подполковник вернулся и сообщил, что Мацевича в номере нет, его ключ на вахте и что, скорее всего, журналист направился в изолятор.

— Попробуем перехватить его там. Может, удастся под этим предлогом и встретиться с Клюкиным, а не удастся, так хвост прижмем кое-кому. Ващенко очень хочет побороться с коррупцией, пусть поборется, а этому Мацевичу он бы с удовольствием глотку перегрыз. Пошли.

* * *

— Похоже, что вам не терпится дать показания, — сказал Ващенко, маскируя свое раздражение сарказмом.

— В общем-то в этом уже нет необходимости, — спокойно ответил Эдик. — Алина вам все рассказала. Надо освободить ребят, они не виноваты.

— Да это уж мы сами как-нибудь решим, — ядовитым тоном произнес полковник, избавившись наконец от наваждения, вызванного визитом Алины.

— Поторопитесь, полковник. Вы ведь полковник, кажется? А то вы забыли представиться, — насмешливо сказал Эдик.

Ах вон ты как, подумал Ващенко. Эх, встретил бы я тебя лет семь назад в своем кабинете на Лубянке, уж и поползал бы ты на коленках, диссида хренова! Распустились!

— Полковник ФСБ Ващенко, — внушительно сказал он. — И не вам меня торопить, Власов. Ваше дело — отвечать на мои вопросы. И постарайтесь отвечать правдиво, это в ваших, интересах.

— Да? — удивленно протянул Эдик, доводя полковника этим тоном почти до бешенства. — Вы и мне хотите дело пришить?

— Послушайте, Власов, не стройте из себя авторитета. Не получится. И запомните: мы здесь дела не шьем, а возбуждаем. И вы говорите не с театральным вахтером, а с полковником госбезопасности. Понятно?

— То-то вы такой возбужденный, — развязно хмыкнул Эдик и потянулся. — Ну и о чем вы меня хотели спросить, господин вахтер… то есть полковник?

— Для начала я обязан предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний, — сдерживая себя изо всех сил, сказал Ващенко. Мысленно он уже поклялся сбить спесь с этого наглеца. — И разговор наш будет записываться на пленку. — Ващенко включил магнитофон и сел поудобнее. — Итак, расскажите мне, господин Власов Эдуард Артемьевич, что произошло в тот вечер понедельника, когда закончилась репетиция?

— Какое это имеет значение? — вздохнул Эдик.

— Все — и подробно, — с расстановкой повторил Ващенко, но его обычные приемчики явно не срабатывали.

— Когда вы освободите моих друзей? — устало спросил Эдик.

— Здесь я задаю вопросы, — напомнил Ващенко, — и вы должны на них отвечать. И если вы с Ворониной так тщательно выгораживаете Калинина, то учтите, что в таком случае ваши предыдущие показания об услышанном вами крике и прочее вызывают сомнения и повлекут за собой дополнительные вопросы.