Царь нигилистов 4 (СИ)

— Зрители? — удивилась Бакунина.

— Да, — кивнул Саша. — Я потом объясню.

Тем временем Пирогов снял сюртук, завернул выше локтя широкие рукава рубахи и надел коричневый кожаный фартук.

Доктор Щеглов Иван Семенович последовал его примеру, и его мундир действительного статского советника с двумя сияющими звездами на погонах занял место на вешалке рядом с потертым сюртуком тайного советника Пирогова.

Иван Семенович встал за хирургическим столом и взял больного за запястье.

А Саша продолжил свой список:

Обычная одежда;Голые руки;Кожаный фартук.

Пирогов кивнул Андрееву из Сашиной лаборатории, и тот не то что пошел, а просто побежал к знаменитому хирургу, на ходу снимая мундир выпускника медико-хирургической Академии.

Николай Иванович улыбнулся. Андреев засучил рукава.

Пирогов указал ему взглядом на место у больного в головах, подошел к кафедре и объявил:

— Дамы и господа, у нас сегодня ампутация голени, пораженной туберкулезной костоедой.

Переместился к столу, взял с табуретки маленькую губку, накапал на неё некоего вещества из пузырька и поднес на некотором расстоянии к лицу больного.

Больной побледнел, дыхание стало едва заметным, так что грудь почти не поднималась под простыней, зато послышались хрипы.

Пирогов свернул из платка воронку, положил в неё губку и передал Андрееву, а тот поместил её вертикально у рта больного.

Николай Иванович кивнул.

Откинул простыню с ног больного.

Щеглов поднял глаза и посмотрел обеспокоенно. Бакунина насторожилась.

— Продолжаем, — сказал Пирогов.

Взял нож с подноса на табуретке. Узкий и большой, так что язык не поворачивался назвать его «скальпелем».

Сделал надрез. Кровь брызнула и растеклась пятном по простыне.

Бросил нож на тот же поднос.

Взял пилу, довольно тонкую, с черной рукояткой и винтом. Для регулировки длины что ли?

Послышался скрип и скрежет отпиливаемой кости. И Саше вспомнился музей пыток в городе Каркассоне. Отпиленная конечность гулко упала в ящик с опилками под столом.

Вся операция заняла меньше пяти минут.

Пирогов взял иглу с нитью и зашил рану. А потом зубами откусил нить.

Андреев убрал воронку.

А Саша продолжил свой список:

Дезинфекция кожи перед надрезом;Один поднос для чистых и использованных инструментов;Нить.

— Вы в порядке, Ваше Высочество? — поинтересовалась Бакунина.

— Вполне, — сказал Саша.

— Очень бледны, — заметила она.

— Не потому, почему вы подумали, — возразил Саша.

Больной так и не проснулся. Зато был бледен Щеглов.

— Николай Иванович, пульс почти не ощущается, — тихо сказал он.

* * *

Любезные мои, бесценные читатели!

С шестой главы начинается платная часть.

Если вы не в России, пишите мне в личку. Я вам дам болгарские или армянские реквизиты, после оплаты вышлю промокод, и вы получите доступ по промокоду.

Если вы ждете проду «Царя», ее все нет, и вы не являетесь упёртым антилибералом, вам также может понравиться другой мой роман «Список обреченных», который из киберпанка стремительно превращается в альтернативную историю: https://author.today/reader/111262

Если вдруг «Список» вы тоже уже прочитали, еще можно вот сюда заглянуть: https://bookriver.ru/author/oleg-volkhovskii

Ваш преданный автор,

Олег Волховский.

Глава 6

Пирогов взглянул на Андреева и коротко приказал:

— Воду!

Молодой врач взял кувшин, наклонил над больным, и поток воды обрушился ему на лоб.

Пирогов убрал верхнюю часть простыни, расстегнул рубаху на груди прооперированного и начал непрямой массаж сердца. А Щеглов смочил тряпицу явно не хлороформом и поднес к носу больного.

И Саша написал:

РубашкаЭлектричество.

Наконец больной сделал вдох, застонал и открыл глаза.

А Николай Иванович заулыбался.

Саша вздохнул с облегчением и откинулся на спинку скамьи.

Перевел взгляд на Гогеля.

Старый генерал был бледнее неокровавленной части простыни, но держался.

Все разом заговорили, в аудитории поднялся гвалт, и Саша не остался в стороне.

— Екатерина Михайловна, а знаменитый теоретик русского анархизма не ваш родственник? — спросил он у сестры милосердия.

— Нет, — ответила Бакунина, — я не понимаю, о ком вы.

— О Михаиле Бакунине, — объяснил Саша.

— Так звали моего отца, но он был сенатором и губернатором Петербурга, и точно не имел отношения к анархизму, — заметила Екатерина Михайловна. — И так зовут моего двоюродного брата… Вы имеете в виду идеи Прудона?

— Возможно. Они с вашим кузеном единомышленники?

Медсестра перешла на шепот:

— Они были довольно близко знакомы, когда Миша жил в Париже.

— И Михаил… как его по батюшке?