Царь поневоле. Том 2

— Вы ведь шутите господин Хопи? — жалобно спросил он у центуриона, подпирающего опорный столб с полностью невозмутимым видом.

— Конечно, чтобы ты там себе в голове не нафантазировал за это время, — обломал он его, — Его величество ответил, что отдаст иудейку только за тонну золота. У её соплеменников столько не нашлось.

Танини резко погрустнел, а мою ногу бросились обнимать, орошая её слезами, слов у Ады не было.

— В принципе, — я стал серьёзен, посмотрев на девушку, — сейчас, когда у меня есть более ценные святыни, ты мне стала не сильно и нужна.

Она удивлённо подняла голову, посмотрев на меня. По её щекам струились струйки влаги.

— Что Его величество хочет сделать? — испуганно спросила она.

— Если ты попросишь, то я освобожу тебя, — я пожал плечами, — бесплатно. Вернёшься к своему отцу и семье, ну и богине, конечно.

Ада покраснела, задумалась, а затем удивила меня и всех присутствующих в шатре, ответив.

— Если Его величество Менхеперра не против, я бы хотела остаться с ним, — тихо, едва слышно сказала девушка.

В шатре наступила тишина, удивлён был даже я.

— В качестве кого? — хмыкнув, поинтересовался я.

— Лучше, конечно в роли жены, но я согласна и на наложницу мой царь, — на меня поднялись дерзкие карие глаза.

— Я не твой царь, — задумчиво, но машинально поправил я её.

Ада прижала руки к груди.

— Клянусь своей душой и сердцем преданно служить Его величеству Менхеперре, да покарает меня, если я лгу Царица Небесная, богиня Ашера.

Тишина в шатре стала пугающей, это был и правда неожиданный ход с её стороны. Я почему-то думал, что девушка, после всего случившегося, сверкая пятками, убежит к иудеям, а тут вон как всё обернулось.

Я, стоя голым перед ней, почесал подбородок.

— Ладно, — вздохнул я, — побудешь наложницей, хотя в твоих способностях в этом качестве есть большие сомнения.

— Я буду стараться мой царь! — радостно закричала она, оглушая нас звонким голосом и прижимаясь к моей ноге.

Посмотрев на лицо Танини, я едва не рассмеялся, там была написана вся скорбь мира.

— Похоже Танини, мыть меня теперь будет она, — сдерживая смех, серьёзно сказал я, обращаясь к парню, — согласись, что это выглядит правильным.

— Да мой царь, — ответил он таким тоном, что я не выдержал и рассмеялся.

— Ладно, заканчивайте мытьё, уже вода остыла, — отсмеявшись над ситуацией и главное лицом молодого парня, я показал на тазик с водой и тканью.

Ада, получив от меня конкретный статус своего дальнейшего нахождения рядом со мной, нагло и уже не опасаясь парня, оттеснила Танини от меня и тщательно домыла.

— Зато Танини, ты хорошо готовишь, — решил подбодрить совсем уж раскисшего парня Хопи, а когда тот с радостью посмотрел на центуриона, Хопи добавил, — хорошо, что моя матушка умерла раньше, чем смогла попробовать твою стряпню и вынести свой вердикт.

Парень, поняв, что над ним продолжают подшучивать, снова стал грустным и забирая тазики, вместе с Адой пошёл за ужином. Я услышал, как она вскрикнула, когда они вышли из шатра.

— Думаешь отрастила себе сиськи и ими можешь околдовать моего царя? — услышали мы злой шёпот Танини, — завтра же пожалуюсь на тебя господину Небуави. Он быстро из тебя всех твоих иудейских демонов выгонит.

В ответ слов не было, зато что-то упало, зазвенело, послышался шум борьбы.

— Мне посмотреть мой царь? — сделал к выходу два шага Хопи.

Я отмахнулся.

— Молодость. Пусть резвятся, пока молодые.

Он внимательно посмотрел на меня и поклонившись, снова занял своё место у опорного столба.

Вернулись оба через два часа с едой, но стараясь не смотреть при этом на меня. У одной был синяк под глазом, лицо второго сильно расцарапано. Я предпочёл сделал вид, что ничего не заметил.

⁂

Пошла вторая неделя упорной копки под земляной вал, а главное сокрытия следов этого. Очень помог мастер Аменемхет, который по моему совету стал со своими помощниками, временно оставшихся не у дел, делать деревянные лопаты с обитой медью копательной частью и такие же заступы. Обеспечивая ими сапёров, он сильно ускорил подземные работы, прекращавшиеся только днём, но зато все ночи напролёт легионеры упорно вгрызались сначала в землю до вала, затем под ним. Я сначала лично лазил в тёмном душном тоннеле, объясняя землекопам, как нужно правильно его укреплять деревянными балками и подпорками, а затем отдал это дело Иамунеджеху, который был вынужден это делать за меня. Почему в этот раз я делал это сам, хотя мы подкапывались под стены уже не раз? Стены Иерусалима были так высоки и широки, что я решил не подкапываться под них целиком, а просто подкопав тоннель под фундамент, произвести потом его обрушение, путём устроенного пожара, в котором сгорят все опорные деревянные столбы и стены обрушатся под своим весом в выкопанные проёмы. Трибуну лагеря эти лазания конечно не сильно нравились, но поскольку он отвечал за земляные работы лично, докладывая мне каждый вечер о них, то выбора у него особого не было. Вскоре он и доложил мне, что сапёры наконец дошли до фундамента стены, как я и хотел.