Царь! Просто Царь!

Обычно Олег в сражениях редко становился в первую линию. Его дело было командовать. Однако сегодня он раздвинул воинов и остановился, повернувшись лицом к противнику. Аскольда уже унесли за «стену». Уже никто не смеялся, не перекрикивался, и над полем повисла тишина, разбавляемая легким шумом доспехов и бормотаньем обращавшихся к богам готовящихся к бою воинов. Настал час, ради которого они все здесь собрались.

Сходились молча. И даже в первом встречном ударе обошлись без воодушевляющего рева сотен глоток. Молча бились и молча умирали, лишь изредка оглашая поле битвы предсмертными стонами. Просто делали свою работу, убивая других и умирая сами.

Аскольд, лежа на плаще позади строя, прекрасно понимал, что сейчас происходит. Он, задыхаясь, слабел каждую минуту. Кровь остановить было невозможно, и легкие быстро заполнялись ею, выливаясь наружу через рану, торопливо заткнутую тряпкой, и стекая струйкой из уголка рта. Понимая, что осталось совсем немного времени, он ослабевшей рукой толкнул сапог стоявшего рядом ярла. Того, кто давал клятву выполнить его волю до конца. Ярл, до этого внимательно следивший за разгорающимся боем, взглянул на князя. Тот глазами попросил приблизиться и ярл, став на колени, нагнулся над ним.

– Я… ос… вобож… даю… от… клятвы, – практически беззвучно одними губами прошептал Аскольд и снова закашлялся кровью.

Ярл уже стал подниматься, когда заметил, что князь что-то еще хочет сказать.

– До… бей! – По губам понял он.

Выпрямившись, ярл оглянулся. Бой продолжался, гремело железо, над строем мелькало оружие. Его глаз зацепил равномерно вздымавшуюся и опускавшуюся алебарду кого-то из Олеговых воинов. Ее движения напоминали бездушную машину, виденную им в Полоцке. Молот, приводимый в движение колесом, опущенным в реку, так же равномерно и равнодушно ковал раскаленное железо, придавая тому нужную кузнецам форму. Ярл отвернулся и посмотрел на двух телохранителей князя, стоявших поодаль. Вздохнул, вынул меч и, взявшись двумя руками на выдохе, вонзил его в грудь князя. Лицо князя, смотревшего на ярла вопросительно, в последнюю секунду жизни разгладилось и стало умиротворенным. Он дернулся, руки с силой сжали черен меча, лежавшего у него на груди, и он умер.

Ярл постоял над ним, склонив голову, а потом, сняв с пояса рог, подал сигнал. «Стена», промедлив несколько секунд, сделала три шага назад. Противник не преследовал. Воцарилась тишина. Ярл протиснулся сквозь строй и вышел вперед. Секундами позже к нему приблизился Олег.

– Князь Аскольд Дир освободил всех от клятвы сражаться до смерти или победы, – громко, чтобы слышали воины обеих дружин, произнес ярл.

Воины бывшего князя на это ответили молчанием, а над киевской дружиной пронесся вздох облегчения. Хотя потери среди них были значительно меньше, желания убивать своих собратьев у них не было.

– Твое решение, князь? – обратился уже к Олегу ярл.

Олег оглядел обе «стены».

– Воины! Вы все стали заложниками чести. Чести слова, чести клятвы! Вы заплатили за это кровью и жизнями. Заплатили достаточно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в вашей храбрости и верности. Здесь и сейчас, тут – на этом поле – нет врагов. И мы, и вы бились честно и храбро. А погибшие достойны славы и тризны. Будет правильным и честным завтра возложить на погребальный костер всех погибших. И князя Аскольда в том числе.

Чествование погибших закончилось через три дня. Большая часть рати, пришедшая с Аскольдом Диром, погрузилась на лодьи и ушла вверх по Днепру. Но часть, меньшая, осталась, изъявив желание служить киевскому князю. Вяземская дружина осталась ждать – за ней уже шли пароходы.

Глава 14

Самсонов, нагнувшись и прильнув к мягким резинкам окуляров ТЗК, рассматривал приближающиеся драккары. Сомнений быть не могло – нурманы шли к берегу и команды их готовились к высадке по-боевому. Он оторвался и взглянул на карабин «Вепрь» с оптикой, стоявший рядом прислоненным к стене вышки. Рядом пристроились оба связиста, вооруженные мосинками, и главный по парусникам – Петрович с СКСом. Невысокий, светловолосый, щуплый – он отвечал за постройку парусных судов и подготовку команд для них. Это была его любовь, в той жизни практически не растраченная. Кому нужны были деревянные парусники в XXI веке? И сейчас, пока верфь была не построена, он являлся «свободным форвардом» в команде Самсонова. Однако его внешний вид не вызывал уважения у местных морских волков. И уж тем более вызывали у них недоверие слова о том, что именно он будет строить корабли и готовить их экипажи. По мнению местных, такой человек должен был выглядеть по-другому. Хотя то, что его в той жизни звали «Петровичем», говорило для Самсонова то, что авторитет у него был. И сюда попал он неспроста. Но как это объяснить местным, когда они видят то, что видят?