Царь с востока

    Поправить дело смог бы давно обещанный пороховой караван из Пскова, но до сих пор в ставке воеводы не было известий о его прибытии. Другой же обоз, что приближался со стороны Минска, миновав Лиду, стоял теперь всего лишь в трёх дневных переходах от Гродны. В обозе том находилось четыре десятка уральских пушек, предназначенных для усиления обороны Гродны. Кроме того, множество телег было занято семьями и пожитками тех стрельцов, чей полк сопровождал пушки от самой Москвы. По приказу государя, многие стрелецкие полки уходили на поселения во вновь отвоёванных русским оружием землях древней Руси. Так, один из московских полков поселялся близ Гродны, а второй полк уже выходил из Москвы, чтобы осесть на земле неподалёку от первого. Вяземские стрельцы осели у Берестья и Кобрина. Иные близ Пинска, Луцка, Каменца, Львова, Владимира на Волыни и Галича. Каждое из поселений стрельцов представляло собой несколько слобод, укреплённых на манер крепостицы да усиленные пушками, которые располагавшиеся неподалёку от посада того или иного города. Во главе каждой из них становились видные, опытные в ратной службе люди, что показывало чрезвычайный интерес царя в этом предприятии. Так, стрелецкими слободами, кои должны будут построены у Гродны, начальником был назначен стольник и голова московских стрельцов Авраам Никитич Лопухин. Военные поселенцы, которые, по задумке государя Никиты Ивановича должны были утвердить его власть на новых украйнах, получали за свою службу высокое жалование, доходившее теперь до восьми рублей в год для рядового стрельца, уплачиваемое помимо хлебного оклада. Кроме того, каждый из них получил деньги за оставленное им прежнее жилище.

    Саляев, чей полк проходил через Гродну, где и остановился на несколько дней отдыха, узнал об этой идее русского царя от Фёдора Хворостинина, посетившего походный лагерь эзельцев и отобедовший там. А по прибытию в Белосток, в первый же вечер обустройства на новом месте, Ринат по достоинству оценил решение государя в беседе с Бекасовым:

    - Нравится мне этот царь! Определённо, есть польза в изменении истории... Вот он сейчас свои погранвойска селит на новых рубежах. Хорошее дело! Крепости пограничные укрепляют, пушки льют новые...

    - Линия Никиты Ивановича? - оторвавшись от карты, проговорил Бекасов.

    - Сдаётся мне, назовут её линией Никиты Великого, - ухмыльнулся Саляев.

    - Ну да, - согласился Сергей. - Петру бы уже ничего прорубать не пришлось. Да и вообще - за него уже многое сделали - и армия новая создана, и заводы строятся уральские, и выход к морю завоёван, и флот на курляндских и немецких верфях уж заказан...

    - И шведов с поляками угомонили, - добавил Бекасов. - Крым остался.

    - Это вряд ли, - нахмурился Ринат. - С Турцией опасно сейчас всерьёз схватываться, разве что за усы подёргать - Азов захватить реально, ногайцев в низовьях Днепра разгромить.

    - Товарищ полковник! - в проёме шатра, занимаемого Ринатом и его помощниками, появился штаб-капитан полка, усатый немец из Аренсбурга, крепко державший за руку хнычущего паренька лет двенадцати. - Дозорные из разведроты поймали его на реке, с той стороны переплыл. Говорит, к воеводе у него слово есть.

    - Пусти мальца, Ганс, - поднялся с лавки Ринат. - Пусть говорит.

    Однако отпущенный офицером парень затараторил на такой адской смеси польских и русских слов, что Саляев с Бекасовым в сей же миг скривились, будто от зубной боли.

    - Я позову Игнатия! - всё понял Ганс, ощерившись в подобии улыбки.

    Игнатий, старшина из роты разведки, присел на лавочку рядом с парнем, который представился Олесем, дал ему кружку горячего копорского чая и подсохший крендель, после чего принялся выспрашивать. А через некоторое время доложил:

    - Говорит, что большой конный отряд ляхов к Белостоку от Суража движется, стяги королевские видал. Есть и кареты в обозе. Думаю, не более тысячи их будет, али чуть больше. У страха глаза велики! - хрипло рассмеялся разведчик, потрепав паренька по соломенного цвета волосам.

    - Передовой отряд? - спросил Бекасов.

    - Похоже на то, - кивнул Саляев. - Чего ещё говорит?

    - Просит, чтобы отпустили его, - смягчил тон Игнатий. - Он лошадёнку в лесочке оставил, вертать её надо старосте.

    - Ты это, Игнат... Скажи там, пусть Олесю немного монет дадут, ну и одежонки какой, - задумавшись, проговорил полковник. - А мы пока к встрече подготовимся.