Царь с востока

 Вскоре к вытянувшемуся в струнку солдату степенно подошла и сама Ирина, чуть склонив голову.

 - Афанасий Лаврентьевич прибыл по государеву наказу, - доложил Герасим. - Ожидает ныне...

 - Проси войти боярина, - ласковым голосом проговорила та. - Никита Иванович желает говорить с ним немедля.

 Едва Ордин-Нащёкин вошёл в покои императора, Ирина выскользнула из опочивальни, дабы не смущать своим видом чиновника.

 Боярин, пригнув голову под притолокой, вошёл в покои и встал у двери. ожидая слов государя.

 - Проходи, Афанасий Лаврентьевич... - слабым голосом приветствовал вошедшего Никита. - Садись... Посольства надобно принять, знаю...

 Ордин-Нащёкин опустился в креслице, стоявшее рядом с кроватью императора, а на столик, находившийся тут же, положил свои бумаги - посольские грамоты да отчёты приграничных воевод. Государь лежал поверх одеял, одетый в расстёгнутую на груди шёлковую рубашку, короткие и узкие штаны, а также, к неподдельному неприятию боярина, вычурные оранжевые чулки, от которых Ордин-Нащёкин поспешил отвести свой взгляд.

 Романов открыл глаза, поправив влажную материю, что была положена на лоб:

 - Афанасий...

 - Слушаю, государь, - склонил голову боярин, подвинувшись к императору чуть ближе.

 - Вот ежели помру я, - тем же обессиленным голосом заговорил Романов, - кому всё наследовать - и державу, и титул?

 - О том ранее заботиться следовало, великий государь, - спокойно отвечал Ордин-Нащёкин, тяжко вздохнув и насупившись. - Кто, как не я, о том каждый Божий день тебе говорил? Но ты же не слушал своего...

 - Нешто Долгоруким отдать? - продолжал говорить Никита, будто и не слыша своего ближайшего чиновника.

 - Господь тобой, Никита Иванович! - удивлённо, с трудом подавляя эмоции, отмахнулся Афанасий, широко раскрыв глаза. - Сызнова смута учинится! Ужель Богом данного царевича не сыскати?

 - Сокол ответ свой дал? - взглянул на боярина властитель Руси.

 В этот миг за дверью покоев послышалось какое-то шуршание, и вскоре в приоткрывшуюся дверь осторожно вошла помощница Ирины, неся на серебряном блюде закрытый крышкою кубок. Отчаянно краснея, она подложила подушку под спину приподнявшегося императора и передала ему в руки кубок, после чего, склонив голову и пятясь, покинула покои. Никита открыл крышку изящного кубка саксонской работы, и воздух моментально наполнился ароматом травяного отвара, от коего вмиг защипало в носу. Боярин едва не чихнул, с трудом сдержавшись.

 - Так что Сокол? - повторил вопрос Никита Иванович, зажмурившись и отпивая по чуть-чуть принесённого отвара.

 - С Ангарского Двора ответ был даден, - проговорил боярин, вынимая из стопки бумаг грамоту, перевязанную красной лентой. - Сокол пишет, что де по смерти государя, блаженной памяти Михаила Фёдоровича, учинил он отказ свой и потомков своих от трона московского на вечные времена. А оттого не может он сына своего прислать на Собор. Но...

 - Но? - с интересом повернул голову император.

 Боярин выдохнул, будто готовясь к чему-то неизбежному, и, взявшись за ангарскую бумагу, прочитал:

 - В грамоте сей Царь Руси Сибирской и иных земель властитель Вячеслав Андреевич Соколов предлагает великому императору русскому и многих областей властителю, Романову Никите Ивановичу с ласкою и отеческим радушием принять отрока Романова Владимира Алексеевича, будто сына родного... - Ордин-Нащёкин осёкся и замолчал, увидев исказившееся лицо государя слишком близко от глаз своих.

 - И ты молчал, паскудник?! - зашипел император, испугав боярина так, что тот едва не свалился с креслица на турецкий ковёр, расстеленный у кровати. Государь же вмиг ослаб и, уронив голову, тяжело опустился на подушку, пролив часть горячего ещё отвара на белоснежное покрывало.

 - Грамоту оную получил я недавно, - оправдывался бледный Афанасий. - Бумагу принёс посыльный со Двора Ангарского, а с нею я во дворец к тебе и явился. Не гневайся батюшка-государь, на верного слугу твоего, ибо по чести...

 - Замолчи... - устало махнул рукой Никита, - да скажи мне - стало быть, Милославские к Соколу бежали? Али он наказал их доставить к себе силою?

 - Всё одно, государь! - со спешкою заговорил боярин, выставив перед собой ладони. - Разве сын Милославской не токмо по твоей же воле и объявился? Допрежь и не слышно о нём было вовсе!

 - Сын Милославской... - усмехнулся Никита. - Что же ты мелешь, Афанасий? Это сын Алексея Михайловича, светлой памяти царя русского.

 - Прости неразумного, государь! Прости! - приказной голова вмиг упал на колени перед императором и попытался облобызать его руку, но Никита сумел вовремя отдёрнуть её.

 - А ну! Уймись! - Романов приложил ладонь к влажной материи на лбу. - Докладывай, что на украйнах ныне делается, что воеводы пишут да на что жалуются.