Царь с востока

    Громко треснул выстрел. Матвеев снова взялся за бинокль, отдав винтовку цокнувшему от удовольствия Прову. Там, на лугу, знатный воин завалился набок, уронив на землю шишак с плюмажем из конского волоса. А вскоре и сам он безвольным кулём свалился вниз, оставшись одной ногой в стремени. Не успел стихнуть звук выстрела, как воздух буквально взорвался от грохочущего рыка обоих пулемётов и хлёсткой винтовочной трескотни. В первую очередь стрелки выбивали коней, которые, падая и кувыркаясь, ломали себе ноги и давили седоков. На лугу наступил сущий ад. Грохот не прекращался ни на минуту, кыргызы валились с коней десятками, не понимая, что их убивает. Уже совсем скоро всадников обуяла паника, раненые кони обезумели, и над лугом раздался общий горестный вопль. Пулемёты смолкали лишь на короткое время, необходимое для перезарядки или смены горячего ствола. Жатва смерти наделала в рядах врага жесточайшее опустошение, а склон, на котором находились сунгарийцы, покрылся клубами порохового дыма.

    - Прекратить стрельбу! - прозвучала новая команда Матвеева, продублированная ординарцем.

    Внезапная тишина непривычно давила на уши, но уже вскоре стали различимы звуки, доносившиеся оттуда, куда только что летели пули. Эти звуки заставляют сжаться сердце любого человека, но сердце солдата к ним чаще всего глухо.

    - Примкнуть штыки! В цепи! - над позициями слышались новые команды ротного командира. - Пулемёты на телеги!

    - Красноярцы, командир! - поднимая пыль и разбрасывая камешки, спешно спустился с гребня даур-ефрейтор из первого отделения. - Из крепости!

    Холм, на котором засели сунгарийцы, огибали конные стрельцы и казаки, числом около полутора сотен, возглавляемые воеводой Протасьевым. Бородачи, изумлённые тем ливнем свинца, что обрушили на войско врага 'сибирские стрельцы царя Сокола', придерживали коней и бросали на стрелков недоуменно обалделые взгляды. Красноярский воевода, извещённый о скором появлении киргизцев, собрал и вывел войско для вспоможения своему союзнику. Он хотел ударить по неприятелю, когда тот уже схватится с ангарцами. Обычно такая тактика срабатывала в столкновениях с приенисейскими туземцами - они, не выдерживая удара в спину или во фланг, ломали свой строй и в панике разбегались. Но сейчас было всё по иному - отряд ангарцев дал врагу достаточно времени, чтобы те развернули войско и попытались их атаковать. И когда каждый лучник из киргизцев был готов спустить тетиву, чтобы послать на головы воинов Паскевича одну из сотен стрел, те словно косой прошлись по конному войску.

    Наконец прошло первое оцепенение и красноярцы, славя Богородицу, бросились рубить мечущихся в панике кочевников, уже не способных к организованному сопротивлению. Тех, кто не потерял разум от страха, на бродах у Майской снова встретил убийственный огонь пулемёта и лишь отказ механизма подачи патронной ленты спас жалкие остатки кыргызского воинства, сумевших спастись, преодолев бурный поток реки.

    До самого вечера шёл разбор тел убитых для подготовки их к сожжению - воевода Протасьев менее всего хотел видеть под стенами Красноярска горы разлагающихся трупов. Князя Ишея, возглавлявшего войско, среди мертвецов и раненых не нашли, как и среди пленных, согнанных красноярцами и даурами к Майской.

    - Жаль, - произнёс по этому поводу Паскевич. - Тогда нам придётся задержаться здесь и навестить несколько становищ в поисках сего князца. Да и Ерофея искать надо.

    Пленных, лишив доспехов и снаряжения, начали отпускать прочь уже к вечеру, когда занимались первые погребальные костры. Красноярский гарнизон пополнили три сотни коней, пойманные казаками на лугах. А местные жители, помогавшие пленникам в разборе трупов, изрядно запаслись мясом погибших животных.

    Вечером следующего дня казачий разъезд завидел большую группу всадников, появившихся на склоне Лысого кряжа. Неужель киргизцы совсем выжили из ума, сызнова вернувшись к месту упокоения их сотоварищей?! Однако вскоре дауров, посланных навстречу конного отряда, объяла радость - это возвращались их братья из отряда лейтенанта Котомарова. Вернулись и злобинцы во главе с Дементием.

    - Товарищ полковник! В мунгатовом становище врагов не было, качинцы предали. Князец Мунгат дал коней. По возвращению в расположение прошлой ночью моим отрядом и казаками был разбит конный отряд киргизцев, расположившийся на отдых. Был пленён и алтысарский князец Ишей с сыном! - докладывал Ерофей, глядя Паскевичу в глаза. - Потери личного состава - четверо раненых, один средней тяжести.

    - Себя тоже посчитал? - нарочито строго спросил Лазарь, кивая на забинтованную ладонь лейтенанта, после чего широко и добродушно улыбнулся, пожал офицеру здоровую руку и приобнял его:

    - Молодец, Ерофей, не подвёл! Отдыхайте!