Царь Саул

   — А, понятно, — проговорил сиятельный Нахт. — Сухопутного крокодила держали в пещере для запугиванья прибывших к колдунье просителей. Такое, мы знаем, случается и в некоторых святилищах Кеме... — Нахт спохватился, и его худое тонкогубое лицо слегка побледнело. На несколько мгновений в дворцовом зале повисла тишина. Жрец Хнумхотеп угрюмо смотрел в сторону.

   — Пустяки, — небрежно произнёс номарх. — Всякое бывает. Среди заклинателей, прорицателей и жрецов встречаются разные люди. Одни обладатели высокой святости, удостоенные божественной силы. Другие обманщики и стяжатели. Хаккеш и его колдунья относятся ко вторым.

   — Да, превосходительный господин. Скорее всего, именно так. И всё же мне было не всё понятно в их обмане. Ведь и я волей-неволей тоже принял участие в надувательстве простодушного царя Саула. Наверное, колдун Хаккеш договорился обо всём с этой коварной женщиной. Они устроили целое представление. Хаккеш в облике умершего Шомуэла предрёк Саулу близкую смерть и табель всего его рода. Саул упал, сражённый ужасным предсказанием. С трудом царя удалось возвратить в обычное состояние. Хлопотала об этом сама колдунья. Она же приготовила еду и уговорила его поесть. Подкрепившись, мы отправились обратно. Я надеялся ещё раз увидеть скимена, но чудовище не показалось при солнце. Саул был чрезвычайно расстроен. Он вытирал слёзы и бормотал проклятия.

   — А как же кошель с золотыми кольцами, который приготовил Саул? — спросил насмешливо жрец Хнумхотеп.

   — Я счёл справедливым, мудрейший, что целого кошеля им слишком много. За столь рискованные хлопоты мне тоже причиталось. Половину золотых колец я оставил себе.

Жизнерадостный толстяк Рехмиу захохотал, всплеснув полными руками и, как женщина, шлёпнул себя по коленям. Рассмеялись вместе с ним жрец и сиятельный Нахт. Оба человека, в военной одежде стоявшие у дверей, остались с неподвижными лицами. Они словно не понимали, о чём говорили номарх и его гости.

   — Разумеется, превосходительный господин, я сказал это, чтобы тебя повеселить, — льстиво улыбаясь, произнёс Гист.

   — Ну хорошо, Гист. Надеюсь, теперь ты закончил своё служебное сообщение о пребывании в Ханаане.

   — Да, почти, превосходительный господин. Предсказание колдуна Хаккеша или всё-таки призрака Шомуэла полностью осуществилось. Саул погиб от рук пелиштимцев, его сыновья тоже.

   — Уж тут ничего не возразишь. Дело сделано, кто бы его не предрекал, — рассудительно заключил номарх. — Гист, ты едешь в Ханаан? Что ж, езжай. И постоянно отсылай нам донесения. А мы будем думать, как собрать большое войско для захвата нашей прежней житницы.

   — Да пребудут с тобой боги, — благожелательно проводил лекаря в лиловом кидаре жрец Хнумхотеп.

Гист «пал на лицо своё»[92], совершив земной поклон, поднялся и попятился к выходу из беседки.

2

Лекарь прошёл через великолепный сад номарха, раскинувшийся на обширной территории. От речной воды террасами поднимались аллеи финиковых пальм, раскидистых сикомор и ряды плодовых деревьев. Повсюду в клумбах и на пёстрых лужайках цвели благоухающие розы с вьющимися стеблями и множество редких растений, привезённых из отдалённых стран. На поверхности водоёмов неподвижно плавали белые лотосы.

Среди ухоженных садовых пространств располагались, кроме основного дворца, каменные дома жены правителя, госпожи Раннаи, жилища многочисленных наложниц, некоторых родственников и старших детей номарха. Отдельно прятались в тёмно-зелёных кустарниках служебные помещения.

Гист проследовал по одной из аллей к домику, в котором был приготовлен его ночлег.

Постепенно слабел дневной свет. Звёзды словно закачались над головой, среди пышных крон пальмовой рощи.

Покой был настолько полный, что ток времени, казалось, остановился. Издалека звучали струны лютни. Женский голос пел нежную прихотливую песню.

Гисту хотелось оказаться под крышей дома прежде, чем опустится ночной мрак. На землю уже легли длинные тени, но воздух был неподвижен. Ничто не шевелилось среди садов, кроме пламенно-красного солнца, которое опустилось в густые заросли нильской дельты.

Гиста встретила пожилая рабыня с алебастровым светильником-черепахой. Поклонившись странному человеку в полосатой одежде, женщина поставила перед ним блюдо с рыбой в кисло-сладком соусе и небольшой кувшин пива. Затем она подлила в светильник масло и неслышно прикрыла за собой дверь.

Гист ужинал в одиночестве. Долго сидел, сумрачно размышляя и просматривая письмена на табличках, находившихся в его сумке. Наконец он дунул на алебастровую черепаху. Огонёк померк и пропал.

Низенький человек с клинообразной бородой скинул одежду. На деревянном ложе была постлана мягкая циновка, сплетённая из листьев папируса, там же лежала круглая войлочная подушка.

Сквозь решётку оконного проёма мигали грустные звёзды. Тесную комнату наполнил мрак душной ночи. Зудели за окном насекомые. Вскрикивала ночная птица. Где-то раздался вопль неведомой жертвы, схваченной крокодилом. А совсем далеко, в приречных зарослях, заливался визгливыми руладами хор шакалов.