Царь славян

20. Изгнание торгующих из храма

Всем известен евангельский рассказ об изгнании Христом торговцев из храма после того, как он торжественно въехал в Иерусалим. «И вошёл Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом Молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников» (Матфей 21:12–13). И далее: «Иисус, войдя в храм, начат выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронёс через храм какую-либо вещь» (Марк 11:15–16). См. также (Лука 19:45–46) и «Страсти Христовы», цитированные выше.

По сути дела, Евангелия рассказывают нам, что, войдя в Иерусалим, Христос начал устанавливать там новые порядки. В частности, запретил продажу «голубей» и меняльные лавки в храмах. Не очень понятно, правда, причём тут голуби? Почему именно их запретил продавать Христос? Неужели в храмах не продавали ничего другого? Но очевидно именно «голуби» вызвали наибольшее раздражение Иисуса. Похоже, что под «голубями» Евангелия подразумевали не птиц-голубей, а что-то другое. Например, продажу церковных и вообще государственных должностей. Или продажу индульгенций, которая всегда вызывала у многих сильные возражения.

Любопытна также фраза Марка: «не позволял, чтобы кто пронёс через храм какую-либо вещь». Вряд ли её надо понимать буквально. Дескать, нельзя было зайти в храм, имея что-либо в руках. Скорее, здесь речь шла о каких-то финансовых или торговых махинациях. Которые делались под прикрытием церкви. До сих пор в бухгалтерском языке бытует выражение «провести деньги» или «провести товар» в смысле их оформления, придания им законности. Слово «провести» могло по ошибке превратиться в «пронести». Обратившись к церковно-славянскому тексту, мы увидим, что там написано следующее: «И недаяше да кто мимо несёт сосуд сквозе церковь» [127], лист 79. Здесь вместо слова «вещь» написано более определённо — «сосуд». Поэтому вполне возможно, что речь шла о запрете торговли вином в храмах. Ясно, что она приносила большой доход, от которого не хотели отказываться. Недаром книга «Страсти Христовы» прямо утверждает, что изгнание из храма стало основной причиной заговора архиереев против Христа, см. выше.

В биографии Андроника тема «изгнания торгующих» звучит исключительно отчётливо. Мы уже говорили о том, что Андроник прекратил продажу должностей или раздачу их за взятки: «Он не продавал общественных должностей и не отдавал их каждому желающему за какое-нибудь приношение, но предоставлял их даром и лицам избранным. Оттого-то люди… доведённые общественными недугами до смерти, как бы услышав трубу архангела, пробудились от долгого и тяжкого сна и воскресли. И, как говорится… кости стали соединяться теперь с костями, члены с членами, так что в короткое время весьма многие города ожили и по-прежнему стали богаты… Он… прекратил притеснения сборщиков податей и непрерывные поборы, которые были выдуманы и обращены в ежегодную дань жадными чиновниками, как хлеб пожиравшими народ, привёл в определённый сбор» [140], с. 334.

Кстати, обратим внимание на сам язык повествования Хониата в данном месте. Такое впечатление, что при описании Андроника его постоянно тянет на цитирование Псалтири, библейских пророчеств или же на евангельские ассоциации. Например, говоря о возрождении торговли при Андронике, Хониат употребляет чисто евангельский термин «воскресение из мёртвых». Сравним, например, со словами Матфея: «И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов, по воскресении Его, вошли во святой град и явились многим» (Матфей 27:51–53). Или, например, тринадцатый псалом Давида: «Неужели не вразумятся все, делающие беззаконие, съедающие народ мой, как едят хлеб» (Псалтирь 13:4). И так далее. Хотя, казалось бы, здесь нет особого повода для таких библейских ассоциаций. Ведь речь идёт просто о пресечении взяточничества, а не о Страшном Суде.

По-видимому, «Хониат» обрабатывал в своей «Истории» некий старый текст, который был намного ближе к Евангелиям и вообще к Библии. Вероятно, «Хониат» стремился изготовить из него светскую хронику. Но, тем не менее, в некоторых местах всё-таки проглядывает язык старого оригинала.

По словам Никиты Хониата Андроник настолько обуздал взяточничество, что чиновники стали бояться не только взяток, но и простых, вполне безобидных подарков: «Многие чуждались теперь и добровольных приношений, избегая их… как какой-нибудь заразы, гибельной для всего, что к ней прикасается» [140], с. 333.