Царь Соломон

Потом царь обратился к своим приближенным с вопросом, кто сумеет доставить к нему трон царицы прежде, чем она явится сама. Ифрит из джиннов пообещал сделать это прежде, чем Сулайман встанет со своего места. Однако некто другой, имевший “знание из Книги”, вызвался доставить трон раньше, “чем вернется к тебе твой взор”. Трон был доставлен. Вид его несколько изменили и так показали царице, когда она прибыла к Сулайману. Она узнала трон и объявила, что теперь ей открылась истина, она покоряется и отвергает свою прежнюю ложную веру.

Потом ее ввели во дворец, где пол был из гладкого хрусталя. Царица приняла его за водную пучину и открыла свои голени (подняв подол платья). Узнав о своей ошибке, она еще раз осознала свои прежние заблуждения и обратилась к Аллаху с молитвой как новообращенная, принявшая веру Сулаймана».[166]

Арабские сказки и легенды расцвечивают образ царицы Савской все новыми и новыми подробностями, наделяя ее демонической природой и называя по имени богини Балкис, культ которой был распространен у ряда семитских народов, а порой и отождествляя с легендарной Семирамидой. В арабских и абиссинских легендах царица при всей ее внешней красоте обладала тем или иным физическим недостатком. По некоторым из них, у нее были необычайно волосатые ноги; по другим – все ее тело было покрыто волосами гуще, чем у любого мужчины; по третьим, у нее вообще на ногах были копыта, то есть она являлась, что называется, демоницей в чистом виде.

Правда, арабская версия книги «Кебра Нагаст» объясняет этот врожденный дефект по-другому. Согласно этой версии книги, в древности Абиссинией всегда правили женщины-царицы, использовавшие мужчин только для рождения следующей наследницы престола. И вот одна из этих цариц, мать царицы Савской, будучи беременной, загляделась как-то на очень красивого козла и даже в душе возжелала его. В результате у ее новорожденной дочери одна нога была человеческой, а другая козлиной. Из-за этого царица Савская носила длинные одежды и оставалась девственницей, не желая открывать кому-либо из мужчин свою тайну.

Абиссинская легенда, родившаяся явно уже в христианскую эпоху, связывает уродство царицы с кровью дракона. По ее версии, царица Этье Азеб (то есть «царица Юга») была девушкой из племени Тигрэ, поклонявшегося дракону. Все мужчины этого племени по очереди должны были поднести своих старших дочерей в жертву дракону вместе со сладким пивом и молоком. Когда пришла очередь Этье Азеб, ее привязали к дереву, к которому дракон приходил за пищей, и ушли. Вскоре на это место пришли семеро святых и сели в тени дерева. Когда на них упала сверху слеза девушки, они посмотрели вверх, освободили ее и стали расспрашивать, как она попала на дерево. Этье Азеб рассказала им, что ей уготована участь жертвы дракона. Тогда святые дождались прихода чудовища, ударили его крестом и убили. Но кровь дракона попала на пятку Этье Азеб, и ее ступня превратилась в ослиное копыто. После этого святые велели девушке возвращаться в деревню, но жители деревни решили, что она сбежала от дракона, и прогнали ее, так что Этье Азеб пришлось провести ночь на дереве. Но на следующий день она привела людей из деревни к дереву, показала им мертвого дракона, и тогда они провозгласили ее царицей, а Этье Азеб сделала своей помощницей женщину, подобную себе.

Еще одно отличие эфиопской и арабской версий легенды о царице Савской от еврейской заключается в том, что в этих версиях она отправляется к Соломону не по его приказу, а по собственной воле. Наслышавшись от бывавшего в Иерусалиме торговца о мудрости еврейского царя и его великих способностях к врачеванию, царица прибывает в Израильское царство с надеждой, что Соломон поможет ей избавиться от уродства, а также для того, чтобы поучиться у него мудрости. Возможно – и не без тайной, или не вполне осознаваемой мысли зачать ребенка от столь великого человека. В «Кебра Нагаст» царица обращается с прощальной речью к своим подданным, объясняя им, что отправляется к Соломону в поисках высшей мудрости, признаваясь при этом, что наслаждение от интеллектуального общения с мудрецом вполне сравнимо с сексуальным, и они могут как взаимно заменять, так и взаимно дополнять друг друга:

«Мудрость величественна и богата. Я буду любить ее как мать, и она обнимет меня, как свое дитя. Я буду следовать по стопам мудрости, и она навсегда пребудет со мной… Будем искать ее и найдем; будем любить ее, и она не отдалится от нас; будем преследовать ее и поймаем ее; спросим и получим ответ; повернем головы свои к ней и никогда ее не забудем… Почитать мудрость – значит почитать мудреца, а любить мудрость – значит любить мудреца. Люби мудреца и не отдаляйся от него, и, увидев его, ты станешь мудрой; слушай слова его и сможешь стать подобной ему; смотри туда, куда он ставит ногу свою, и не оставляй его, и тогда ты сможешь обрести крупицы его мудрости. И я люблю его, едва услышав о нем, еще не увидев его, и весь рассказ о нем, который мне поведан, подобен желанию сердца моего, подобен воде для жаждущего…»