Царь Соломон

Согласно Раши, в тот момент, когда распахнулись двери давира, Бог окончательно простил Давида за его грех с Вирсавией, и это ясно понял весь народ, находившийся в Храме — в том числе и те, кто втайне продолжал ненавидеть и покойного царя, и его сына, царя Соломона.

«И принесли священники ковчег завета Господня на место его, в давир Храма — во Святое Святых, под крылья херувимов. И херувимы распростирали крылья над местом ковчега, и покрывали херувимы ковчег и шесты его сверху. И выдвинулись шесты так, что головки шестов ковчега видны были пред давиром, но не выказывались наружу; и они там до сего дня. Не было в ковчеге ничего, кроме двух скрижалей, которые положил Моисей на Хориве, когда Господь заключил завет с сынами Израилевыми, по исходе их из Египта. Когда священники вышли из святилища, ибо все священники, находившиеся там, освятились без различия отделов; и левиты певцы, — все они, то есть Асаф, Еман и Идифун и сыновья их, и братья их, одетые в виссон, с кимвалами и с псалтырями, и цитрами, стояли на восточной стороне жертвенника, и с ними сто двадцать священников, трубивших трубами, и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос к восхвалению и славословию Господа; и когда загремел звук труб и кимвалов, и музыкальных орудий, и восхваляли Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его; тогда дом, дом Господень наполнило облако, и не могли священники стоять на служении по причине облака, ибо слава Господня наполнила дом Божий…» (2 Пар. 5:7–14).

Согласитесь, что из этого текста встает необычайно зримая и яркая картина.

Итак, священники-коэны в своих белых одеяниях под распеваемый на два голоса 24-й псалом (первые голоса вопрошают «Кто этот Славный Царь?», а вторые отвечают «Бог Воинств — Он Славный Царь вовеки!») вносят Ковчег Завета в Святая святых. И в тот самый момент, когда Ковчег устанавливают между двумя распростертыми крыльями херувимов, всех присутствующих в Храме, и прежде всего коэнов, охватывает состояние религиозного экстаза.

Тем временем на восточной стороне Храма выстраивается хор левитов, а также музыканты с ударными (цимбалы; в синодальном переводе «кимвалы») и струнными (арфы и кинноры; в синодальном переводе — «псалтыри и цитры») инструментами. Их дополняют духовые — 120 коэнов с серебряными трубами. И когда музыканты начинают выводить мелодию, левиты начинают опять-таки на два голоса петь 136-й псалом[111]. Причем хор и оркестр звучат необычайно слаженно («…и были, как один, трубящие и поющие, издавая один голос»), что, повторим, вероятнее всего было достигнуто за счет долгих репетиций, предшествовавших празднику.

Сам 136-й псалом, по мнению комментаторов, является одним из величайших творений поэтического гения Давида и несет в себе огромный мистический смысл — 26 его стихов соответствуют гиматрии[112] четырехбуквенного имени Бога. Подлинную художественную мощь этого гимна можно понять только в оригинале, но и перевод позволяет это в какой-то мере ощутить:

Благодарите Господа, ибо Он добр —
Ибо вечна милость Его.
Благодарите Властелина высших сил —
Ибо вечна милость Его.
Благодарите Повелителя ангелов —
Ибо вечна милость Его.
Который один лишь творит великие чудеса —
Ибо вечна милость Его.
Который мудростью Своей создал Небеса —
Ибо вечна милость Его…

(136[137]:1–4)

Религиозный экстаз священников и остальных участников этой грандиозной мистерии нарастает, и в эти минуты огромное облако начинает клубиться вокруг Святая святых и наполнять Храм.

Конечно, объяснять это можно по-разному. Для всех присутствующих тогда в Храме было совершенно ясно, что это облако — зримое проявление Славы Господней, того, что Он, «Славный Царь», присутствует в Храме. Более того — все собравшиеся явственно ощутили это Присутствие, некую особую эманацию Всевышнего.

Именно так это воспринимает каждый верующий в Бога человек и сегодня.

У рационалистов, разумеется, есть свое объяснение этой сцены. По их версии, в минуты звучания псалма коэны воскурили на золотом жертвеннике благовония, и то, что увидели все собравшиеся, было именно облаком от воскурения. Пьянящий запах благовоний, дым, музыка, общая атмосфера — все это, безусловно, не могло не привести если не всех, то подавляющее большинство участников Праздника обновления Храма в экстатическое состояние.

Какое-то мгновение после того, как облако заполнило часть Храма, в нем установилась тишина. Но вот в этой тишине зазвучал голос Соломона, начавшего свою страстную молитву Господу.