Царь царей

Месяцы превратились в год, потом в два. Путешественники и торговцы время от времени останавливались в лагере и приносили им новости из внешнего мира. Менелик направил официальный протест итальянскому королю Умберто по поводу спорного пункта договора, в то время как рас Алула и Менгеша заключили непростой мир с Италией. Однажды они получили письмо от Бахиты. Она рассказала им, что видела их сестру Ребекку, что она была любимой женой Османа Аталана и теперь у нее двое детей: сын и дочь, такие же храбрые и красивые, как и она сама. Однако здоровье самой Бахиты пошатнулось, и им не следовало ожидать от нее новых известий.

Эмбер тоже охотилась в ущельях и долинах неподалеку от лагеря. Ответственность, которую она взяла на себя, давила на нее, но она обнаружила, что может забыть о ней на некоторое время, пока идет по тропинкам вглубь гор. Тадессе был тем самым компаньоном, которого она обычно брала с собой. Он никогда не пытался отвлечь ее болтовней и не интересовался стрельбой. Он пришел в поисках растений и трав, которые мог бы использовать для исцеления. Он все еще держался подальше от Райдера и работал в основном с Эмбер среди беженцев.

Однажды днем, ближе к концу сухого сезона, они ушли от лагеря дальше, чем обычно, двигаясь по широкой дуге в неизвестную им часть гор. Когда они поднялись на гребень холма, Эмбер заметила одинокий тукул в полумиле от них, на следующем подъеме. Она указала на него Тадессе.

“Ни дыма, ни людей, Мисс Эмбер. Мы должны держаться подальше. Отсюда я чувствую запах смерти.”

Эмбер поколебалась, потом покачала головой. - Идти или нет, как тебе будет угодно, но я пойду. Возможно, кто-то все еще жив внутри, слишком слаб, чтобы уйти.”

Тадессе закатил глаза. - Никаких животных, и поле не вспахано. Они мертвы, и так было уже некоторое время. Я не желаю этого видеть. Достаточно смертей приходит в лагерь каждый день.”

Амбер вспыхнула от гнева. - Тогда оставайся здесь, - сказала она. “Я не смогу отдохнуть, если не пойду посмотреть.”

Тадессе сел, и Эмбер, не оглядываясь, зашагала прочь. Раздражение заставило ее спуститься в песчаный овраг и подняться на узкое плато, где стояла круглая соломенная хижина. Как только она достигла ровной земли, ее сердце упало. Тадессе был прав. Она чувствовала, как в воздухе витает страдание. Колючие изгороди, построенные для защиты скота, были повалены и сломаны. Несколько костей животных, разбросанных хищниками и падальщиками, лежали в пыли. И тишина - в ней была какая-то глубина, качество, которое, как знала Эмбер, означало, что она находится в присутствии смерти. Она оглянулась через плечо. Тадессе сидел на земле, подтянув колени к груди, и щипал бледную сухую траву у своих ног. Эмбер почувствовала вспышку гнева, но не на Тадессе. Это было ужасное место для обустройства усадьбы. Земля была тощей, а растительность редкой. То, как они рассчитывали пережить сухой сезон даже в хороший год, поразило ее. Она пробралась сквозь колючую баррикаду и крикнула приветствие. Ответа не последовало. Даже естественные звуки ветра и птичьего пения, казалось, сошли на нет. Она остановилась в дверях хижины, когда волна сладкого запаха пыли ударила в нее, и она прикрыла рот шарфом. Три тела лежали посреди земляного пола, полу-мумифицированные в сухом воздухе. Судя по тому, что осталось от их одежды, это была семья—мужчина, женщина и ребенок. Они лежали близко друг к другу, мать баюкала ребенка, а мужчина обнимал их обоих, притягивая к себе из последних сил. Эмбер подумала, что они уже были мертвы, когда он занял свое место рядом с ними.

Животные, которые пировали на телах животных, оставили их нетронутыми. Эмбер произнесла несколько слов о погребальной церемонии Коптской Церкви - Господь свидетель, она слышала это достаточно часто с тех пор, как начали прибывать беженцы, - затем выскользнула за дверь и отодвинула колючие кусты обратно. Вероятно, они были молоды, слишком молоды, чтобы позволить себе приличную землю для сельского хозяйства, но все равно поженились. Она представила себе, как они идут сюда, полные надежд, с одним или двумя волами, как эта надежда, должно быть, превратилась в отчаяние, когда животные внезапно заболели и умерли.

Она снова зашагала вниз по тропе, погруженная в свои фантазии о мертвой семье, и только на полпути вниз по склону она подняла глаза и увидела Тадессе, жестикулирующего ей. Она удивилась, почему он не окликнул ее. Возможно, дик-дик или дикая коза прятались в укрытии на дне оврага. Она остановилась, сняла с плеча винтовку и зарядила ее, затем снова посмотрела на Тадесса, ожидая, что он укажет ей, где может быть ее добыча. Она гадала, как он будет подражать тому, что скрывается в подлеске. Возможно, он взмахнул бы руками для горной куропатки или дал бы себе рога руками для куду, хотя вряд ли одно из этих существ позволило бы ей подобраться так близко. Тадессе растопырил пальцы и изобразил огромные свистящие когти.