Царь царей

К тому времени, когда они добрались до него, в лагере царил хаос. Одна из рабынь увидела их и закричала. Пенрод и Райдер снова подняли револьверы и обрушили их на бойцов, стоявших по обе стороны от нее. Двое других, укрытые тенями, отбрасываемыми хижинами и брезентовыми палатками, сумели сделать по одному выстрелу, прежде чем нырнуть в укрытие. Один выстрел прошел мимо, и Райдер почувствовал, как вторая пуля задела его шею-острая царапина, но он мог сказать, что выстрел не причинил серьезного вреда. Он даже не поднял руки, чтобы коснуться раны.

- Смотри!- Крикнул Пенрод, указывая на край плато, где в землю были вбиты колья, обвязанные веревкой. Он уже бежал к ним навстречу. Райдер сунул револьвер в кобуру и последовал за ним.

•••

Этот полуразвалившийся участок пути вел вниз от уступа. В сердце Эмбер вспыхнула надежда. Она сбросила с ног оставшуюся туфлю. На этот раз она не стала ждать, пока он упадет, а побежала вниз по крутой тропинке. Она услышала крик позади себя, крик одного из оборотней, который не смог найти дорогу через эту гладкую часть утеса. Она надеялась, что это был один из тех мужчин, которые насмехались над ней, когда она пыталась убежать в первый раз, и, бросившись вперед, оглянулась через плечо. Ее ведущая нога встретила не твердую землю, а воздух. Даже когда инерция понесла ее вперед, она сильно изогнула верхнюю часть тела и схватилась за какую-то опору, любую опору. Она ухватилась за корни колючего куста и сумела оттащить себя назад. Она тяжело приземлилась и почувствовала острую боль, когда ее лодыжка подломилась. Ошеломленная, она на мгновение прижалась к твердой земле, затем подняла голову и огляделась. Она оказалась на широком гранитном уступе, причудливом геологическом сооружении, которое простиралось примерно на десять футов от края утеса. Камень, за который она цеплялась, был гладко отполирован. Над собой она видела глубокую и узкую расщелину, идущую от вершины амбы, и там, где ее выступ и стена утеса встречались, склон утеса был изрыт в неглубокую чашу. Она поняла, что с приходом дождей расщелина должна была превратиться в водопад, и ее насест был оставлен, как орлиное гнездо, высоким и изолированным, так как более мягкие скалы были стерты вокруг него.

Она выпрямилась, и боль в лодыжке пронзила ее ногу, заставляя задыхаться и хвататься за стену из песчаника рядом с ней. Она посмотрела через край. Гора все-таки решила предать ее. Ни одна скрытая тропа не вела отсюда вниз под приемлемым углом, только отвесный, бескомпромиссный спуск к разбитому камнями дну долины далеко внизу, усеянному огромными каменными глыбами, освобожденными от воздействия ветра и воды.

Если бы у нее было время или даже самая короткая веревка, она могла бы найти путь вниз. Она высунулась чуть дальше в поисках какой - нибудь возможной опоры для рук или ног, и когда она навалилась всем весом на лодыжку, та чуть не подломилась под ней. Это сказало ей все, что ей нужно было знать. У нее не было ни малейшего шанса покинуть этот карниз, разве что вместе с Кендалом, ее похитителем, или прыгнув навстречу своей смерти. Она услышала, как его шаги приближаются по последнему оставшемуся отрезку забытой тропы, прежде чем она полностью исчезла в этом обрыве. "Пусть будет так", - подумала она и, держась одной рукой за стену утеса, чтобы спасти лодыжку, но не чувствуя ничего, кроме прохладного воздуха Тиграя за спиной, стала ждать, когда он найдет ее.

•••

Это была всего лишь минута, но за это время она подумала о Шафран, Райдере и детях, послала им свою любовь и надеялась на их счастье. Она сделала то же самое для Ребекки и ее детей от Османа Аталана. А потом она подумала о Пенроде. Она была рада, что он выжил в этой битве и не будет слишком долго горевать о ней. Несмотря на всю боль, которую она испытала, она никогда не пожалеет о том, что любила его. Она надеялась, что Шафран найдет способ объяснить ему это. При мысли о нем у нее на глаза навернулись слезы, и она сморгнула их, твердо решив прозреть в последние мгновения своей жизни. Она думала о книге, которую написала, и о том, что она сделала для лагеря и беженцев, которые нашли свой путь к ней, голодные, но ушли с новыми силами и надеждой. Она думала о своих садах и о том, как скоро пойдут дожди, и они зацветут, и ее пчелы снова начнут работать, наполняя свои ульи. Она подумала о Хагос и подумала, не растит ли львица где-нибудь своих детенышей. Наконец она вспомнила о своей матери, умершей так давно, что она была всего лишь потерянным, смутным воспоминанием, и об отце. Она была готова присоединиться к ним.

Кендал медленно спустился на последние несколько футов тропинки. Он был совсем один. Его правый глаз был грубо забинтован, а воротник забрызган кровью.

- Мисс Бенбрук, - сказал он и поклонился, как будто они встретились в доме какого-то общего друга, чтобы выпить чаю.

“Ваша светлость, - сказала она.