Царь царей...

Михаил Степанович оглянулся и увидел знакомый обелиск. Надпись на нем горела как золото, и Михаил Степанович, удивляясь сам, легко прочел ее. Особенно бросались в глаза слова: «победивший… разоривший…»

— Но кого, что? — продолжал спрашивать Михаил Степанович; волнение все больше и больше охватывало его; он дрожал всем телом.

Орус обвел рукой горизонт и опять не проронил ни звука.

— Победил себе подобных, разорил земли их! — воскликнул Михаил Степанович. — Но разве это заслуга? Разорить может и зверь! Что с о з д а л он? Огромное царство, скажешь; но ведь это химера, мыльный пузырь, лопающийся при первом толчке!! Что создал он истинно великого, вечного? Что же ты не отвечаешь, жрец?!

Орус сидел, низко склонившись и сжав как бы в глубокой думе обеими руками виски.

— За пролитую кровь, за разбой «вечная слава», да?

Орус медленно поднял лицо свое:

— Раб иссекал слова на камне… — проговорил он, — раб жив в деле своем, но где имя царя царей?

— Его нет нигде, назови его!

— Аздомайя стер его… — ответил жрец. — Ты прочел, но не понял надписи. Я, Орус, скажу, что говорит тебе камень: «Помни участь в веках царя царей!»

Земля под ногами Михаила Степановича дрогнула от подземного удара: глухой гул раскатился кругом.

Холодная рука Оруса схватила руку Михаила Степановича и повлекла его обратно к горе.

— Зачем возвращаемся? — спросил Михаил Степанович.

Ноги их не касались земли; невидимая сила несла их на вершину.

— Землетрясение… погибнем в пещере!!.. — продолжал, задыхаясь от волнения, Михаил Степанович.

Орус молчал; но странно — Михаил Степанович прочел на бесстрастном, суровом лице его ответ: «Оглянись назад!»

Он оглянулся, и ярко-снежная равнина ослепила его. Громадные толщи льда, сверкая миллиардами огней в негревших лучах мертвенно-бледного солнца, надвигались как прилив океана со всех сторон. Нестерпимый холод проницал до костей.

Они очутились в пещере.

Спутники Михаила Степановича спали у стен; фонарь желтым пятном выступал из тьмы. За окном на черно-синем небе мерцали звезды.

Михаил Степанович приподнялся и расширившимися глазами огляделся вокруг. Он не спал, — сомнений в том не было. Какая-то тень скользнула, показалось ему, в проход, ведший к подземной реке.

— Кто здесь? — спросил он, вскакивая на ноги и трясясь как в лихорадке.

Громкий лай извне пещеры ответил ему.

Очнувшись совершенно от сна, так слившегося с действительностью, Михаил Степанович схватил фонарь и бросился к проделанному ими отверстию. Неистовый лай приветствовал появление его; какая-то тень бросалась внизу на стену и скребла ее лапами.

Михаил Степанович направил на нее свет и узнал Кузьку.

— Кузька! — радостно воскликнул он. — Ты какими судьбами здесь?

Заспанный охотник приподнял голову, намереваясь тотчас же запрятать ее опять под куртку, но, распознав знакомый лай, сорвался с места и подбежал к Михаилу Степановичу.

— Кузька?! — рявкнул он во все горло, — иси! иси! Ку-зенька! Песик ты эдакий!!

Крики и лай разбудили остальных. Все собрались около отверстия в стене. Свирид Онуфриевич выпрыгнул наружу и, подсадив собаку в пещеру, выстрелил в воздух. Огненная струя вырезалась в темноте, и удар, отражаясь от скал, далеко покатился вниз.

Оттуда послышались голоса. Путешественники ответили и все выбрались из пещеры. Через несколько минут блеснули фонари и показался Василий, сопровождаемый двумя рыбаками, привезшими их по озеру.

— Вы ли это, Михаил Степанович? — проговорил Василий, вглядываясь в стоявших перед ним людей. — Живы все?

— Живы, живы! — ответило несколько голосов.

Василий быстро перекрестился несколько раз.

Михаил Степанович горячо обнял его.

— Здравствуй, Васюк! как ты сюда попал? Лодочники зачем здесь?

— Да ведь ума мы, можно сказать, с Филиппом решились! — заговорил Василий, путаясь и сбиваясь от радости.

— Обвалился вход-то ведь! Не вернулись вы на ночь — ну, ничего, думаем, далеко зашли, должно быть, а на второй день как толкнет земля! Глядим — сдвинулся провал, как будто и не было ничего меж камнями! Света не взвидели мы! Филька ревет как белуга; пробует камни разнять, да ведь где же тут? Горы вплотную сошлись! За лодочниками скорей его послал, только и с ними шелохнуть ничего не могли. Что тут делать? Погибаете, думаю, живьем в земле! Еще других ходов искать стали: излазили гору — нет ничего. А Кузька беспокоится, Кузька выть стал…

— Выстрелов не слыхали? — перебил палеонтолог.

— Разве стреляли? — удивился Василий. — Ничего не слыхать было. Собачка, должно быть, вот и распознала их: зовет, значит, лает на гору, зубами тащит…

— Кузенька! — воскликнул умиленный Свирид Онуфрие-вич, заключая ее в объятия. — Собаченец ты распрекрасный!

— Не стерпел я: чует она что-то, вижу! Взял вот их и пошел! Ну и горочка же! — добавил он, вытирая лоб. — Круча на круче; чуть что не с полуден ведь вышли!

Путешественники и новоприбывшие взобрались в пещеру и решили дождаться в ней рассвета и тогда трогаться в путь.

О сне никто и не; думал; Василий и рыбаки, несмотря на усталость, с почтительным любопытством разглядывали пещеру и даже несколько углублялись в подземный ход.