Царь царей...

Легкий и привычный к ходьбе Михаил Степанович быстро пробирался вверх по дну узкой расщелины, рассекавшей в одном месте отвесную, буро-беловатую стену берега. Местами в известняке ее ярко проступали зеленые пятна и полосы. С близкого расстояния можно было различить, что это не мох и не травы, а каменные слои. Из воды у берега выставлялись острые гребни таких же цветных гряд, и Енисей кипел и швырялся пеной, натыкаясь на «Косто-ватую шиверу» — сибирское прозвище того места.

Промытая водой тропа извивалась как уж; то и дело приходилось вскарабкиваться на груды камней или же обходить их. За Михаилом Степановичем, пыхтя, пробирался тяжелый Павел Андреевич.

Крутой подъем наконец кончился, начался спуск. Отвесные, иззубренные наверху стены еще тесней обступили шедших, словно в безмолвном удивлении разглядывая неизвестных существ, попавших в их царство. Палеонтолог перед каждым поворотом тропки лелеял надежду увидать наконец более открытое место, но ожидание его не сбылось — они, видимо, шли куда-то вниз: причудливые зубцы кругом становились выше и выше, дышавшие зноем, как бы прослоенные зелеными полосами белые скалы сдвигались все теснее. Ни деревца, ни кустика не росло на них.

— Постойте! — крикнул наконец Павел Андреевич, останавливаясь и вытирая платком раскрасневшееся лицо, с которого в виде дождя катился на грудь куртки пот.

— Куда вы несетесь так? Приз, что ли, хотите получить? Дышать нечем в этом пекле!

— Ничего! — весело откликнулся Михаил Степанович.

— Пар костей не ломит! Потерпите: скоро пещеры будут!

— Да верно ли?

— С какой же стати будет врать проводник?

Палеонтолог, пользуясь передышкой, огляделся вокруг.

— Удивительные места! — отдуваясь, заявил он. — Известковая пещь какая-то вавилонская! Покорнейшая просьба, коллега, к вам: пожалуйста, не летите так, меня удар хватит!

Путники зашагали дальше.

— Смотрите, Павел Андреевич! — произнес через некоторое время Михаил Степанович, указывая влево.

У подошвы растрескавшейся скалы чернело отверстие.

Оба исследователя свернули к нему.

— Как тянет, однако, оттуда холодком! — произнес Павел Андреевич, остановившись у почти круглой дыры, походившей скорей на пролаз в нору, чем на пещеру. — Темно там, ничего не видно, — добавил он, нагнувшись и заглядывая в нее.

Михаил Степанович встал на колени, вынул из бокового кармана плоский электрический фонарик и, всунув руку и голову в отверстие, нажал кнопку. Бледно-синеватый свет наполнил довольно просторный, но словно придавленный к земле грот. Неровный свод местами почти касался пола, сплошь усеянного обломками камней. В правой стороне свод повышался, но свет небольшого фонаря не мог проникнуть во тьму, глядевшую оттуда.

— Кажется, там есть еще пещера! — заявил Михаил Степанович, заглянув опять внутрь.

— Да. Это одна из пустот, часто встречающихся в известняках. Однако, мы простудимся! — заключил Павел Андреевич, отходя от пещеры на несколько шагов. — Я мокр от волос до пяток, а оттуда несет как из ледника.

Михаил Степанович как бы не слыхал последних слов его.

— Надо слазить туда, заявил он, — взглянуть, что за пещера и нет ли в ней чего!

— Ничего там нет, — уверенно заявил Павел Андреевич, удобно усаживаясь в тени под скалой на небольшом бугорке. — Сие есть природная пустота, и единственное, что вы можете найти в ней, это — ревматизм!

— Все-таки загляну!

— Загляните, загляните! А я пока отдохну и выкурю папироску.

Михаил Степанович лег на землю и как уж вполз в грот. Флегматичный товарищ его достал из портсигара папироску, прислонился спиной к скале и принялся курить с блаженным видом отдыхающего после больших трудов человека.

Не прошло и десяти минут, как в отверстии под скалой показалось озабоченное лицо Михаила Степановича.

— Павел Андреевич! — позвал он. — Там целые груды костей каких-то лежат.

Палеонтолог повернул голову.

— Неужели? — несколько оживленнее произнес он, подымаясь с земли и направляясь к скале.

— Хотите, я достану вам образцы?

— Нет, нет, сам взгляну на них!.. Только как бы это пролезть мне?..

Грузная фигура ученого опустилась на четвереньки и неуклюже начала втискиваться в довольно узкое для него отверстие.

— Уф… Светите же… ничего не вижу!.. — произнес он, почувствовав, что выбрался наконец из тисков, и в ту же минуту, словно зарничный, мертвый свет бледно и неясно озарил истрескавшиеся каменные стены. Свод нависал так низко, что приходилось пробираться ползком на животе, затем на четвереньках. Михаил Степанович был впереди и слышал за собой сопенье грузного палеонтолога. Сажень через пятнадцать оказалось возможным не только встать, но и выпрямиться: свод разом ушел куда-то во мрак наверх. Михаил Степанович поднял фонарь и с вышины глянули на путников серые выступы тесно сжимавших друг друга камней.

— Ого! — промычал Павел Андреевич, глядя наверх. — Хватит оттуда эдакая бомба в голову — не поздоровится!

Словно какой-то небольшой, высеченный в недрах земли храм был пред глазами ученых. Не хватало только окон. Вокруг стен, казалось, шли колонны; задняя, причудливо выпуклая стена имела вид католического алтаря.