Царь Водокрут

Водокрут. Солдат, солдат! Опомнись! Пойми, кто ты, а кто я. Одних слуг у меня сколько. (Негромко.) Эй, слуги, подайте голос! (Шипение.) Слышишь? Змеи шипят. (Кваканье.) Лягушки-великаны поют. (Водяной гул.) Болотные трясины вздыхают, добычи просят. (Стоны.) Лихорадки трясутся, поют по-комариному. У меня слуг не счесть. А у тебя?

Солдат. У меня слуг нет. Я другим богат. (Берет в руки барабан.) Слушай! (Бьет в барабан.) Слышишь?

Издали доносится ответ – барабанная дробь.

Водокрут. Эхо отвечает?

Солдат. Нет, царь, это отвечает друг мой дорогой солдат Иван Седой. Мы с ним пятьдесят походов сделали. (Бьет в барабан, отвечает флейта.) А это отвечает молодой солдат Василий Петров. Я его солдатскому делу учил. Человека из него сделал. (Бьет в барабан. Труба отвечает ему.) А это трубит Кирюша Крепкий. Я его из-под огня унес. Он ранен был. Выходил я его. (Бьет в барабан. Далекий голос отвечает: «О-го-го. Слышу».) А это кричит Сергей Голосистый. Меня эфиопы-разбойники окружили. А он отбил и через пустыню на арабском коне увез.

Со всех сторон теперь слышны трубы, флейты, барабаны, голоса. Царь Водокрут вращает глазищами, тычет растерянно во все стороны зелеными прядями бороды.

Слуг у меня нет, ваше величество, а друзей довольно.

Водокрут. Близко они?

Солдат. За тридевять земель.

Водокрут. Ну тогда ничего. Не страшно.

Солдат. Попрошу – придут. Доберутся до тебя. Нет дружбы крепче солдатской.

Водокрут. Ну что это! Как ты меня растревожил, братец, просто сил нет. Со мною первый раз такое. Хочу человека загубить – и не выходит дело. Да ты разгляди, чудак, получше! Я страшен! Дрогни хоть капельку – а я тут тебя и прикончу. Сделай такую милость! Перепугайся! А? Ласково прошу, рыбка ты моя хорошая! Доставь царю удовольствие. Задрожи!

Солдат. Не могу.

Водокрут. Отчего так?

Солдат. Не приучен.

Водокрут. Безобразник ты, вот что!

Солдат. Ты, ваше величество, не ругайся. Давай кончать дело по-хорошему. Боролись мы три раза? Осилил я тебя? Осилил. Ну, теперь слушайся.

Водокрут. А чего тебе от меня надо?

Солдат. Ты сам знаешь. Слышал ведь невидимкою, о чем мы здесь говорили.

Водокрут. Ты меня так озадачил, что я все забыл.

Солдат. Напомним. Ваня, иди сюда.

Ваня входит.

Водокрут. Только не вели мальчишке шуметь. Это мне хуже засухи.

Солдат. Зачем ему шуметь? Он мальчик послушный.

Водокрут. И пусть не веселится. Не терплю, когда ребятам весело.

Ваня. Мне, царь, сейчас не до веселья.

Водокрут. Вот это хорошо.

Солдат. Скажи, Ваня, царю, чего мы желаем.

Ваня. Ты мою маму украл.

Водокрут. Когда?

Ваня. Год назад.

Водокрут. А! Помню. Украл, верно.

Ваня. Отпусти ее.

Водокрут. Никак не могу.

Ваня. Отпусти!

Водокрут. Нельзя. Готовит вкусно.

Ваня. Она без меня скучает!

Водокрут. А мне-то что?

Ваня. И я без нее такой несчастный, что хуже и быть не может.

Водокрут. Это мне приятно.

Ваня. Разве я понимал, что такое мать? Бывало и не послушаюсь. Бывало и поворчу. Бывало и обижусь без толку. Каюсь я теперь, а в избе-то пусто. Постель ее стоит неразобранная. Воскресная одежда висит, пылится. Прялка стоит, не вертится. И попросил бы: «Прости меня, мама!» – да некого.

Водокрут. Ну, ну, чего замолчал? Поплачь еще.

Ваня. Я, царь, не плачу, я говорю. Отпусти, отпусти мать домой.

Водокрут. А ну как не отпущу?

Солдат. Отпустишь.

Водокрут. Ну вот еще чего выдумали.

Солдат. Ведь сам ты сказал, что если я пересилю, то будет всё по-моему.

Водокрут. Мало ли что. Разве я знал, что ты меня пересилишь?

Солдат. Царь, подумай, ты слово дал.

Водокрут. Я дал, я и взял.

Солдат. А еще царь!

Водокрут. Вот то-то и есть, что царь. Я сам себе иной раз удивляюсь. Такого, бывает, натворю, что и не рад. Балованный потому что. Вроде бури или ветра. Кто мне закон? Я сам.

Солдат. Слушай, ваше величество, отпусти ее, честью прошу.

Водокрут. Ты что ей – родня?

Солдат. Кому?

Водокрут. Марье Искуснице. Мальчишкиной матери.

Солдат. Да я и не видал ее никогда.

Водокрут. Так зачем же ты лезешь не в свое дело?

Солдат. Домой хочется.

Водокрут. Ну и ступай себе!

Солдат. Не могу. Покоя не будет. Разве можно человеку спокойно дома жить, когда дети тоскуют, а матери в темнице томятся. Я, ваше величество, воин, солдат. Невозможно мне мимо чужой беды пройти.