Я не был одним из тех, кто на учёбу приносил вместо тетрадей, конспекты писал на листочках и не имел собственного карандаша. Карандаш у меня был и главное, какого качества! Точёный, бежевого цвета и с резинкой на обратном конце, вот только ручек пишущих у меня в пенале сроду не водилось. И первые десять минут от урока я отнимал на поиски утраченной ручки. И если девочки жадничали, то обычно я писал карандашом, потому как у мальчиков на целый учебный год была одна синяя ручка.
Я старался получать в школе хорошие отметки. И на то у меня были крайне веские причины – мать пообещала мне купить дорогой планшет, который впоследствии я разобью на улице. Я был несказанно рад! Мне удалось закрыть триместр без единой тройки и двойки. Врать не стану, было тяжело, и поначалу мне подобного рода затея, казалась невозможной. И виной тому математика. Как ни старайся, но математику я не понимал, и если честно, то я и не лез из кожи вон, чтобы вникнуть в этот и без того сложный предмет. Мне было скучно в мире цифр, я чувствовал себя в нём одиноким, я терялся в этом бесконечном потоке информации, которая давался мне с трудом. Но моя классная руководительница похлопотала за меня перед учителем математики и помогла мне в этом нелёгком деле. Я получил свой заслуженный планшет и стал брать его на выездные матчи.
Осень я любил меньше всего, и даже зима не идёт в сравнение с бесконечным листопадом, первыми звонками и ненавистной мне школы. Присущий осени жёлтый цвет угнетал безмятежностью, морил сном и принуждал меня просыпаться, ни свет, ни заря, чтобы вскинуть на плечи многопудовый рюкзак и лениво отчалить от домашней пристани в школу. И не мудрено, что именно осень среди психологов считается месяцем разбитых сердец, нераздельной любви и самоубийц. Попробуй не спустить курок, когда ты ещё толком не успевал оправиться от лета, а на тебя уже взвалили тонну информации.
С одноклассниками мне приходилось туго, и фиолетовый рюкзак лишь усугублял моё и без того затруднительное положение. Мне приходилось прятать сумку за спиной, или же отворачивать её лицом к ноге. Просить новый рюкзак я стеснялся, к тому же это мой выбор и зря я не послушался родную мать. И как-то раз, на обратной стороне портфеля какая-то сволочь белым, словно снег мелом вывела жирными буквами надпись: «Лох». Меня это возмутило, и я решил нажаловаться классной руководительнице. Но ей было по большей части плевать. Мы ей, мягко говоря, надоели, она устала нянчиться с нами, словно с детьми и на многие вещи закрывала глаза. Сам я эту суку ни за что не найду. В классе не было стукачей, даже среди одноклассниц не находилось тех, кому хватит духу слить эту сволочь. Я держал на карандаше пару конченых задир, но без неопровержимых доказательств, мне предъявлять им было нечего. И даже, если бы я имел те самые, неопровержимые доказательства, то у меня кишка тонка, чтобы прихлопнуть их, или же стереть с лица земли. За хулиганами стояли другие хулиганы, и если я вдруг надумаю причинить одному их них вред, то они сплотятся против меня в волчью стаю и так прижучат меня! Будь здоров. Рюкзак я отмою на раз плюнуть, а вот запятнанную честь слабака, не способного дать сдачи, в стиральной машине, к сожалению, не отмыть, как ни старайся.
Жизнь в классе, подобно джунглям, где крутые парни сбиваются в стаи, и опасность подстерегает тебя на каждом шагу. Держи уши востро, да чтоб глаз не дремал. Есть огромный свод правил, которые ты обязан соблюдать, чтобы коршуны не налетели со всех и не заклевали тебя, прежде чем ты успеешь опомниться. Но самое главное правило – это ни при каких условиях не оставляй тыл не прикрытым. Отвлечёшься на секунду, или же потеряешь бдительность, как на твоей спине мелом выведут надпись: «Чмо», либо, как это было с моим одноклассником на уроке музыки, тебе за шиворот нальют жидкого мыла. Он сидел один за партой и никого не трогал, как вдруг к нему подкрался один далеко не умный персонаж и унизил его на глазах всего класса. Благо, в унитаз никого не окунали, в этом плане мы на километр были изощрённее американцев, и каждый раз наши парни изобретали новый вид экзекуции.