Царь зверей

Пройдя мимо, Хендерсон опять принялся грести назад, не так сильно теперь, пока к нему подплывали другие бревна. Он ухватился за них и поплыл под их прикрытием. Он скоро убедился, что, держась под прикрытием самого крайнего из них, он всегда будет иметь бревно между своим собственным и водопадом. Но в то же время он увидел, что самое крайнее бревно будет скоро вне его власти. Все кругом да кругом плыл он, стараясь беречь силы и закрывая глаза всякий раз, когда бревно рядом с ним исчезало в бездне. Мало–помалу от постоянного повторяющегося ужаса чувства его начали притупляться. Нужно было во что бы то ни стало приободриться. С бешенством, не останавливаясь, хватал он бревно за бревном. Наконец ему повезло. Он очутился с внутренней стороны процессии, а не с наружной. Тут в его затуманенном мозгу блеснула вдруг новая мысль, и он проклинал себя, что не подумал об этом раньше. В самом центре котловины не может быть течения. С неимоверными усилиями добрался он до него и остановился. Осторожно и не спеша поместил он свое бревно на самой оси водоворота, где собралась целая куча щепок и палок. Здесь бревно его завертелось медленно–медленно вокруг своего собственного центра, и Хендерсон после нескольких минут блаженного отдыха погрузился в забытье.

Он пришел в себя от выстрела и от стука пули, которая попала в бревно на три дюйма выше его головы. Несмотря даже на потрясающий грохот водопада, он все–таки узнал звуки своего собственного тяжелого кольта. Детская злоба овладела им при мысли, что собственное его испытанное оружие направляется против него. Не подымая головы, лежал он и бранился, бессильно стиснув зубы. Спустя несколько секунд раздался второй выстрел, и пуля на этот раз попала в бревно почти у самой его правой руки. Тут он понял все и пришел в себя. Стрелял Пимо, который хотел заставить Хендерсона принять снова участие в кружении бревен. Находясь в центре котловины, Хендерсон уже не развлекал своих палачей. Он не боялся получить пулю в голову. Мгновенная смерть принесет ему только успокоение. Но вдруг пуля прострелит ему руку, и он будет не в состоянии бороться с течением? Душа его наполнилась паническим страхом. Напрягая последние силы, принялся он снова грести и направил еще раз свое бревно к ужасному круговороту. Пимо стал насмехаться над ним, но он не слушал его.

III

До этой минуты солнце все время ярко освещало котловину, и деревья стояли неподвижно. Не слышно было ни малейшего дуновения ветерка. Теперь вдруг все потемнело кругом. Из трещины задул резкий порывистый ветер, отгоняя прочь толпившиеся бревна. Хендерсон так ослабел, что был близок к обмороку, и ум его потерял обычную ясность. Сознание Хендерсона поддерживалось только ужасом перед роковой трещиной, бушующим потоком и белой колыхающейся завесой брызг. Все остальное так смешалось в его голове, что он не понимал, откуда появились эти внезапные, полные брызг порывы ветра, которые помогают ему. Он почти машинально греб руками, направляясь по–прежнему к внутренней стороне хоровода бревен. Не обратил он также внимания и на то, что темнота, окружавшая его, прорезалась вдруг голубоватым светом и над котловиной раздался оглушительный треск, покрывший даже грохот водопада. Небеса разверзлись, хлынули потоки ливня, и поднялся ветер. Но он ничего не заметил. Он продолжал грести руками, безучастно перенося толчки бревен, которые ударялись о его плечи.

Зато Рыжий Пимо и Митчель далеко не были так равнодушны к поднявшейся буре, которая чуть не вдвое сгибала деревья, окружавшие котловину. В шестидесяти или семидесяти шагах от водопада находилось у них скрытое убежище, откуда было так же удобно наблюдать за происходившим. Это была небольшая хижина, выстроенная в овраге, куда можно было пройти по очень узкой тропинке и где было очень удобно скрываться. Когда буря дошла до бешенства, Пимо вскочил на ноги.

— Пойдем в пещеру! — крикнул он своему товарищу, выбивая пепел из трубки. — Мы и оттуда увидим, как он красиво скользнет через край, когда придет время.

Пимо направился вперед, пробираясь между гнущимися и шумящими деревьями, а Митчель, ворча, но покорно, следовал за ним. Хендерсон, лежащий на бревне в обмороке и окруженный шумом и грохотом, ничего не знал об их уходе.

Не прошло и двух минут после их ухода, как из–за берез выглянуло смоченное слезами смуглое личико, окаймленное черными спутанными волосами. Личико с тревогой заглянуло в котловину. Хендерсон был на бревне, которое находилось теперь у самой стены котловины и далеко от страшной трещины. Ужас, видневшийся в глазах девочки, сменился сразу радостным блеском. Лицо скрылось, а спустя минуту из–за берез вышла босоногая девочка, неся в руках багор, который Пимо бросил в кусты. Не обращая внимания на страшный ливень и на сильные порывы ветра, который рвал во все стороны ее юбку из домотканой материи, ловко спустилась она со скалы на выступ, где перед этим сидел Пимо. Здесь она аккуратно обвязала свою юбку и слезла с выступа, держа в руках багор, с которым, по–видимому, умела хорошо обращаться.