Цареградский оборотень

-- Брога, что пользы в такой охоте? -- мудро заметил Богит, и слобожанин, обернувшись, посмотрел на него с большим удивлением.

-- Твоя рука врастет в дерево, как обережная скоба,-- добавил он.-- Что пользы в таком обереге, если на своем веку ты больше не сможешь дотянуться до своей межи?

Потом старый Богит открыл медную дверь и увидел за ней Уврата, ушедшего в бродники.

Уврат уже успел провести межу по закатному туману и теперь рыл эту дремоту земли лопатой, чтобы спрятать на ее дне добытое на Поле богатство. Он торопился управиться до ночи и радовался, что копать туман куда легче, чем простую Турову землю.

-- Уврат, что пользы в твоем богатом кладе, если на дне окажешься ты сам, а твое богатство сразу всплывет, как пузыри, и будет все расклевано утками? -- спросил его Богит.

 Заносчивый Уврат впервые прислушался к его словам, и в глазах у среднего брата Стимара подобно стае дроздов, вспугнутой с рябины, разлетелось изумление.

-- Что же мне делать? -- спросил Уврат, оглянувшись на заходящее Солнце.

-- Если успеешь до наступления ночи спасти своего кровного брата, род примет тебя, как вновьрожденного,-- рек ему великую тайну Богит.

-- Кого из братьев? -- спросил Уврат.

-- Того, кого тебе спасти труднее, чем свое око от пущенной в тебя врагом стрелы, когда та стрела уже коснулась острием твоего века,-- отвечал Богит, закрывая медную дверь.

Наступила очередь серебряной двери. Богит отворил ее и увидел перед собой неспящего князя-воеводу Хорога на коне Граде.

Только что Туров князь вместе со своей дружиной и возами добычи перешел вброд через межу месяца рюеня [83]и возвращался домой по самой прямой, хотя и не самой короткой дороге. Ведь известно, что с западной стороны месяц рюень гораздо уже, чем с восточной, и подобен горлу кувшина, ибо в ту сторону выливается из него вся сила восточных племен, если сгнивает затычка.

В этот год обратной дорогой князю Хорогу служили тени птичьих стай, летящих на полночь. Дорога была широкой и быстрой, как сны орлов. Добыча вновь выдалась обильной вместе с северским урожаем пшеницы и овса, и князь гордо и неторопливо двигался против течения прозрачной тьмы, устремлявшейся по высохшим травам с полночи на полдень.

За князем с таким же гордым, как у него, и спокойным лицом ехал старший княжеский сын, Коломир. В этот, первый гон Коломира на Поле, главной его добычей стал шрам на подбородке, полученный от промаха чужого меча -- точно такой же шрам, какой уже много лет носил его отец. Только у отца-князя его собственный шрам ушел в глубину, на самое дно бороды, словно корень дуба на дно земли, и потому никому не был виден. А у молодого еще, безбородого Коломира рубец светился на лице багровой падающей звездой, и княжич радовался, что его первая боевая отметина видна всем воинам, а в день Осеннего Сретенья будет видна родичам издалека, уже с полуденной вежи Турова града.

-- Что проку в твоей добыче, князь-воевода,-- стал беззлобно укорять Хорога Богит,-- если весь твой род вскоре утечет на полдень тенями так же, как истекают стаи скворцов и твоя нынешняя дорога?

-- Откуда ведаешь, старый? -- хмуро вопросил князь, а его конь тревожно прянул ушами.

-- Отовсюду, князь,-- хитро отвечал Богит,-- раз мне отныне вовсе не нужны дороги.

-- В чем же ныне сулишь мне прок,-- так же хмуро усмехнулся  князь-воевода,-- коли потрудился открыть вежды оттуда, где более нет дорог?

-- Поторопись, покуда есть день торопиться, -- предупредил князя старый жрец, никогда в жизни своей не достигавший Поля.-- Добыча и золото не дороже твоей тени. Заберешь все на следующий гон. Зарой добычу в безродную землю, у дороги перелетных теней. Поторопись -- вот в чем будет твой прок.

-- С кем говоришь, отец, никак с конем? -- изумленно спросил позади князя его старший сын Коломир.

-- Ветер гуляет в моей бороде,-- ответил ему через плечо отец.-- Тебе послышалось.

-- Достигнешь Туровой земли, не радуйся Сретенью,-- продолжал Богит,-- торопись дальше на полночь. Гони след своего третьего сына, пока его кровь не вошла в ножны чужой крови и не обернулась против тебя и твоего рода. Поверни ее ток на полдень, и пусть ее руслом станут тени птиц, покуда еще не кончился перелет. Торопись. Верни своего сына в ромейское царство, теперь он уже будет благодарен тебе за это. Пусть он лучше станет царем среди ромеев, как ты, князь,пророчил своим вещим сном, нежели -- волкодлаком среди северцев. Плод падает незрелым, говорили ромеи, торопись подхватить его. Так торопись подхватить его своими руками, а не чужими.

Не успел князь-воевода остановить коня, как его старший сын Коломир увидел летящую ему точно в правый глаз стрелу. Он нишкнул, а когда осмелился снова поднять голову, то оцепенел из удивления: стрела с белым оперением висела себе на том же месте, в одной пяди от его правого века, а вместо самой стрелы навстречу княжичу двигался прямо по ней, как по мосту, старый жрец Богит.

-- Здравствуй, старый! -- невольно воскликнул Коломир.