Царетворец. Волчий пастырь. Книга вторая

Да, пока мы вальсировали на балу, времени целительница явно не теряла — успела и разнести арсенал гильдии магов, и со жрецами Живы договориться. Все больше нового узнаю об этой внешне незаметной девушке, которая уже сколько времени почти постоянно следует незаметно за мной, охраняя и оберегая. Я бросил на Ливию короткий взгляд — глаза ее после принятого лириума горят ярким зеленым светом, но в остальном совершенно спокойна, эмоции не прочитать.

Да, удачно все получилось сегодня, конечно. Лучше некуда.

Мой план по попаданию в Новогород из Семиградья пусть и был выполнимым, но не был таким простым и изящным. Даже в его финальной стадии: пусть у меня и есть право на княжеское и боярское обязательство долга крови, но его ведь нужно еще и успеть предъявить. А чтобы это сделать, нужно было добраться из портальной станции до Кремля.

Мы же сейчас оказались на территории закрытой рощи, в царстве первозданной природы под защитой богини. И закрытая роща расположена совсем недалеко от сердца Республики — отсюда, с излучины реки, открывался вид не только на белокаменные стены Кремля, но и здание Боярской Думы. И самое прекрасное, что ни один инквизитор или тамплиер сюда и носа не сунет.

Отлично, все просто отлично. Даже более чем: жрицы Живы, которые ожидают в отдалении, проводят всех остальных в Кремль на прием к князю. Мне же к нему сейчас лучше не являться. Раз все так удачно складывается, лучше повременить: пока у меня все же не слишком сильные переговорные позиции.

Никто с полной серьезностью с беженцем разговаривать не будет, даже несмотря на долг крови. Чтобы с князем разговаривать более-менее на равных, мне нужно хотя бы дождаться того, чтобы Десмонд в варгрийскими всадниками до Фегервара дошел. Как минимум; как возможный максимум — решить вопрос с Дракенсбергом. Чем я и собираюсь заняться, раз уж все так донельзя отлично, стараниями Ливии, получилось. И прямо сейчас нам нужно разделиться — остальные пусть остаются здесь, а непосредственно мне из Новогорода необходимо срочно уходить. Прямо сейчас.

— Что делаем дальше? — словно читая мои мысли, поинтересовался Кавендиш.

Я коротко глянул на опушку, где расположились наблюдающие за нами с интересом дежурные дриады. Ливия сразу после моего взгляда, понимая что требуется, взмахнула рукой и нас накрыл полупрозрачный зеленоватый купол.

— Сейчас мы с вами разделимся, — едва пелерина марева закрыла нас от лишних глаз и ушей, произнес я.

Осмотрев всех долгим взглядом, я даже сделал несколько шагов назад, словно обособляясь от остальной компании.

— Вы все останетесь здесь, под защитой статуса закрытой рощи. Один или двое из вас утром отправятся на переговоры к князю. Я в Дракенсберг. Это если в общем. Если в частностях, то… Если в частностях, то, наверное, нужно немного начать сначала. Почти сто пятьдесят лет назад новогородский князь влюбился в жрицу богини Живы…

Я сказал это и осекся.

Около полутора века назад обезумевший от любви к служительнице богини Живы новогородский князь двинул отборную сотню воинов-индигетов в лес Фегервар, где их пленили дриады. Сейчас долг за жизни этих воинов самых высоких владеющих родов Новогорода принадлежит мне, причем принадлежит очень удачным стечением обстоятельств. И именно этот подаренный царицей Верой долг, подаренный по воле богини Живы, открывает мне удивительный простор возможностей для маневра в действиях против Инквизиции и Императора.

Если бы я был очень подозрителен, то я мог бы подумать, что полтора века назад новогородский князь был пленен любовью ко жрице Живы совсем неспроста. Богам ведь отрезок в несколько веков для планирования совсем не так далек, как людям. А значит, если…

— Рейнар, — шагнувший вперед Кавендиш тронул меня за плечо. — Ты завис или нужные слова забыл?

— Да, задумался, — кивнул я. Попытался было собраться с мыслями, но пришлось даже начать снова, потому что от неожиданной догадки действительно забыл, с чего начал.

— Почти сто пятьдесят лет назад правящий тогда новогородский князь влюбился в жрицу богини Живы. После того как жрица получила указание вернуться под сень леса Фегервар, князь не смирился с потерей и отправил за ней сотню своих лучших воинов, из самых высоких боярских родов. Дриады взяли всю сотню в плен. Они, после переговоров, всех выпустили, взяв с каждого долг жизни. И это долг теперь принадлежит мне. Да, именно мне принадлежит долг новогородского князя за жизни более чем ста индигетов, — еще раз, чтобы было совсем понятно было, повторил я.

— Сегодня утром кто-то из вас отправится в Кремль и передаст мои слова о долге новогородскому князю в приватной беседе. Только ему, безо всяких советников. А чтобы князь поверил вам на слово, покажите ему вот это, — снял я полученный в Фегерваре запрещенный к применению Кодексом волчий перстень Пограничной стражи.

Винтовку отдавать конечно жалко, но иного способа убедить князя в правдивости слов, кроме моего личного присутствия, нет. К счастью, возможности ко мне понемногу возвращаются, и без этого оружия я не начну ощущать себя полностью голым и незащищенным, как раньше.