Царетворец. Волчий пастырь. Книга вторая

Из тени высокой ложи раздался еще один возмущенный хлопок. Кто-то там, похоже, мои колкости на свой счет принимает. Видимо еще один теоретик с высоким самомнением. И если магистр Никлас не уймется, предполагаю, что этот невидимый мне возмущенный чароплет там себе ладошку скоро зашибет.

— Определение позиционной обороны, господин курсант.

— Это определение в доктрине обороны Римско-Септиколийской Империи прописано, господин мастер-магистр.

— Вот как? Интересно, интересно. Цели доктрины?

— Удержание подготовленных стражами границы оборонительных рубежей для недопущения изменения границ человеческой цивилизации.

— Так все же, что такое позиционная оборона?

— Один из видов обороны, главной целью которой является прочное и длительное удержание подготовленных войсками границ рубежей. Подразумевает глубокое эшелонирование, а также своевременное реагирование и маневр силами и средствами оперативного резерва.

Мастер-магистр кивнул, закончив блиц-опрос, и я наконец опустился на место. Но едва Никлас повернулся к доске и поднял стек, сразу после этого он замер, словно в задумчивости. И, медленно-медленно, снова обернулся, ища меня взглядом.

— Курсант Рейнар.

«Да что этот чароплет себе позволяет!» — фыркнули практически в унисон сидящие рядом со мной Кавендиш и Несса. Дженнифер, которая сидела с другой стороны, только мягко тронула меня за руку. Словно прося сохранять спокойствие и не использовать резких слов.

— Да, господин мастер-магистр, — вновь поднялся я, по-прежнему сохраняя бесстрастный вид.

Похоже, магистр Никлас решил устроить мне бенефис ответчика как элемент воспитания. Я, в принципе, уже и не расстраивался по этому поводу. Даже не сильно против — подходящего решения вопроса с Дракенсбергом, при таком составе отряда, я не вижу. Пока не вижу. А это значит, мозгу нужно отдохнуть от непрерывных мыслей о предстоящем рейде в Скаргейл и взять паузу. Чтобы после возможно было взглянуть на проблему свежим взглядом.

— Вы удивили меня своими знаниями, курсант Рейнар. И знаете, что… я вот тут подумал, а вы сами можете рассказать об анатомии прорыва?

— Смогу, господин мастер-магистр.

После моих слов наступило молчание. В котором прошло десять секунд.

Двадцать.

Тридцать.

В полной тишине минуло более минуты. Я, воспользовавшись паузой, погрузился в свои мысли, вновь прокатывая в памяти личные дела бойцов, которых привел Блайд. Магистр Никлас же потихоньку терял самообладание.

— Курсант Рейнар, — произнес он, когда долгое молчание стало совсем уже неудобным. Для него и для высокой комиссии — мне-то на тягучую паузу наплевать было.

— Да, господин мастер-магистр.

— Почему вы молчите, курсант Рейнар?

— Я должен что-то сказать, господин мастер-магистр?

— Да, вы должны рассказать об анатомии прорыва.

— Прощу простить, господин мастер-магистр. Я подтвердил, что могу рассказать об анатомии прорыва, но у меня не было указания, мастер-магистр.

— Считайте, что уже есть, — поджал губы Никлас. — Начинайте.

— Что начинать, господин мастер-магистр?

— Рассказывать.

— Заходит как-то карлик в гостиницу Амстердама, над входом которой висит красный фонарь. В бордель, тот есть, заходит. На поводу карлик ведет ослицу, а под мышкой у него пчелиный улей. Маман наблюдает из-за стойки за столь неожиданным гостем, и…

— Курсант Рейнар!

— Да, господин мастер-магистр.

— Что за чушь вы несете?

— Самый свежий анекдот, недавно услышал. На полу лежал от смеха, господин мастер-магистр, представляете?

— А… Эм… Зачем вы мне его рассказываете?

— Вы сказали: «рассказывайте», господин мастер-магистр. А я этот анекдот в курительной комнате одного из клубов Равенны слышал, готов держать пари что до салонов Семиградья он еще…

— Вы должны рассказывать об анатомии прорыва!

— Кому должен рассказывать, господин мастер-магистр?

— Мне!

— Почему я должен об этом рассказать?

— Потому что я вас об это попросил!

— Никак нет, господин мастер-магистр.

В звенящую тишину аудитории, которую заполняли лишь звонкие и резкие фразы Никласа, вдруг вплелось фырканье. Как будто лошадиное; но нет — фырканье переросло в громкий гогот. Который, впрочем, почти сразу прервался.

— П-простите… — извиняющееся поднял руку Кавендиш, едва не сложившийся в попытке удержать смех. — П-простите, подавился чем-то, не смог в себе удержать, — с трудом сохраняя серьезное выражение лица, еще раз извиняющееся взмахнул Венсан рукой и даже похлопал себя по груди. Еще раз то ли плюнув, то ли кашлянув остаточным смехом.

— Курсант Рейнар! — раскрасневшийся Никлас даже не обратил внимания на ржание Кавендиша.

— Да, господин мастер-магистр.

— Расскажите нам об анатомии прорыва.

Вот так бы сразу.

— Анатомия прорыва, — произнес я, и выдержал еще одну долгую паузу.

Чароплет все же сумел вызвать мое раздражение, так что я не хотел нервничать один.

Поэтому сейчас я подождал. И еще подождал.

И еще подождал. Ну же, давай.

— Курсант Рейнар…