Царетворец. Волчий пастырь. Книга вторая

Расположились мы за тем самым столом, за которым я, когда-то давно, сидел в одиночестве по пути на отбор. И меня послушали: отдавая дань искусству поваров, мы почти не разговаривали. Когда с основными блюдами было покончено, ко столу вереницей подошли сразу трое официантов с подносами, выставляя заказанные нами десерты.

Передо мной оказался небольшой круглый торт-безе из запеченной меренги, внутри которого апельсиновый мусс из взбитых сливок был перемешан со свежей земляникой и голубикой. И приготовившись к наслаждению — а в Корпусе учишься ценить возможность доступных наслаждений, я уже было занес ложку над тарелкой, но…

— Рейнар.

— Да, — посмотрел я на крайне серьезного Кавендиша.

— Ты расскажешь нам…

— Кавендиш, во имя шерстежопого дьяболо! Я же попросил тебя дать мне время поужинать…

— …расскажешь нам анекдот, который ты не закончил во время постановочной ссоры с Никласом?

Довольный Кавендиш, который смог вывести меня из себя, сейчас с чувством собственного превосходства захлопал глазами как наивный пятилетний ребенок.

— Да, я бы тоже послушал, — кивнул Гаррет.

Выглядел он невозмутимо, но желваками поиграл, явно сдерживая смешок. Все же Кавендиш довольно ловко меня подловил, спровоцировав. Молодец.

— Кстати, Рейнар, а почему ты так возмутился? — как раз сейчас ясным взглядом посмотрел тот на меня.

Вздохнув и выругавшись беззвучно, я отвечать не стал и начал сосредоточенно крошить ложкой твердое безе, глядя как растекается жидкий крем апельсинового мусса. Не отвечая на вопрос, я отстранился от всего мира и занялся наконец своим десертом.

Остальные за столом постепенно начали переговариваться, официант открыл очередную бутылку вина. Беседа пошла веселее, и только я уделял все вниманием апельсиновому муссу, лесным ягодам и частям разбитой меренги на своей тарелке.

— Рейнар, так ты анекдот-то расскажешь? — когда атмосфера за столом уже стала довольно благостной, вновь поинтересовался Кавендиш. — Ну мне на самом деле интересно! Смотри, я начало даже запомнил: заходит как-то карлик в бордель Амстердама. На поводу ведет осла, а под мышкой у него медовые соты. Маман наблюдает из-за стойки за столь странным гостем, и…

— Этот анекдот нужно рассказывать на языке тамплиеров, а вы его не знаете.

— На англосаксонском что ли?

— Да.

— А почему ты Никласу на всеобщем рассказывал?

— Потому что Никлас знает англосаксонский язык, и соль шутки выкупит. Это же очевидно.

— Ну ты ведь нам объяснишь? Рейнар, тебя второй раз просит индигет из Великого дома. Ты плюешь на силу традиций взаимоуважения Запада?

В ответ я только вздохнул.

— Ты неправильно воспроизвел по памяти: не осла он вел, а ослицу. И не соты пчелиные держал, а целый улей.

— Разница столь принципиальна?

— Да, это важно: ослица на англосаксонском языке созвучна со словом задница. А улей — это дом, в котором живет королева пчел. Это сложно, Кавендиш, ты еще не магистр и смысла этого анекдота не поймешь.

— Дай нам шанс!

Осмотрев всех, я увидел, что остальные действительно с интересом смотрят на меня.

— Заходит карлик в бордель, ведя в поводу ослицу и держа мод мышкой пчелиный улей. Маман спрашивает его: чего изволите? Хочу возлечь с женщиной, а то моя меня покинула, говорит карлик. Что же у вас стряслось, — огорчается мадам, — и зачем вы пришли с ослицей и с ульем?

Сделав паузу, я осмотрел всех. Надо же, слушают.

— Карлик говорит: понимаете, моя женщина нашла бутылку с джинном, и он пообещал ей исполнить три желания. Первым желанием она загадала себе дом, как у королевы…

Мой рассказ прервал шелестящий импульсный звук. Одновременно и вместе обернувшись мы увидели, как прямо на палубе открывается портал. Из которого один за другим начали вываливаться спартанцы в доспехах. Усталые, потрепанные, некоторые окровавленные — явно только что из боя.

Портал не закрывался, сверкая и сохраняя стабильность, на палубе возникла суета — бойцы прибыли прямо с передовой, видимо сразу по ликвидации очередного прорыва. Я видел отсветы алого пламени в ранах, кровь, рассыпающиеся головешки защитных артефактов — которые полностью исчерпали свой ресурс. Уже раздавались истошные крики боли — пораженные адским пламенем, даже спартанцы, часто теряют над собой контроль, не в силах терпеть столь сильные муки.

— Собираемся, уходим, — поднялся я.

Быстро, одним движением, собрал со стола скатерть вместе со всей посудой и оставшимися блюдами. Мимо нас уже бежали стюарды и медики из команды лайнера — следом за первым открылся второй портал, из которого также один за другим, прямо из боя, начали вываливаться бойцы. Некоторых несли на носилках — это были тяжелораненые, балансирующие на грани жизни или обращения.