Цареубийство 11 марта 1801 года

Император Павел, как я уже говорил, был искренним христианином, человеком глубоко религиозным, отличался с раннего детства богобоязненностью и благочестием. По взглядам своим это был совершенный джентльмен, который знал, как надо обращаться с истинно порядочными людьми, хотя бы они и не принадлежали к родовой или служебной аристократии. Я находился на службе в течение всего царствования этого государя, не пропустил ни одного учения или вахтпарада и могу засвидетельствовать, что хотя он часто сердился, но я никогда не слышал, чтобы из уст его исходила обидная брань[52]. Как доказательство его рыцарских, доходивших даже до крайности воззрений может служить то, что он совершенно серьёзно предложил Бонапарту дуэль в Гамбурге с целью положить этим поединком предел разорительным войнам, опустошавшим Европу. Свидетелями, со стороны императора, должны были быть Пален[53] и Кутайсов. Несмотря на всю причудливость и несвоевременность подобного вызова, большинство монархов, не исключая самого Наполеона, отдали полную справедливость высокогуманным побуждениям, руководившим русским государем, сделавшим столь рыцарское предложение с полною искренностью и чистосердечием.

Кстати о рыцарстве, мне пришло на память несколько случаев, бывших в Павловске, летней резиденции императорского семейства. Их величества находись в Павловске преимущественно весною и ранним летом, так как во время сильных июльских жарких дней они предпочитали Петергоф на Финском заливе, где воздух был морской и более свежий. Павловск, принадлежавший лично императрице Марии Фёдоровне, был устроен чрезвычайно изящно, и всякий клочок земли здесь носил отпечаток её вкуса, наклонностей, воспоминаний о заграничных путешествиях и т.п. Здесь был павильон роз, напоминавший трианонский; шале, подобные тем, которые она видела в Швейцарии; мельница и несколько ферм наподобие тирольских; были сады, напоминавшие сады и террасы Италии. Театр и длинные аллеи были заимствованы из Фонтенебло, и там и сям виднелись искусственные развалины. Каждый вечер устраивались сельские праздники, поездки, спектакли, импровизации, разные сюрпризы, балы и концерты, во время которых императрица, её прелестные дочери и невестки своею приветливостью придавали этим развлечениям восхитительный характер. Сам Павел предавался им с увлечением, и его поклонение женской красоте зачастую заставляло его указать на какую-нибудь Дульцинею, что его услужливый Фигаро или Санчо-Панса — Кутайсов немедленно и принимал к сведению, стараясь исполнить желание своего господина.

Однажды, на одном из балов, данных в Москве по случаю его приезда в 1798 году, император был совершенно очарован огненными чёрными глазами девицы Анны Лопухиной. Кутайсов, которому Павел сообщил о произведённом на него впечатлении, немедленно же рассказал об этом отцу девицы, с которым и был заключён договор, имевший целью пленить сердце его величества[54].