Цареубийство 11 марта 1801 года

Рано стали съезжаться в замок придворные, архиереи и проч. Приехал и убитый горестью Александр к панихиде. Посреди множества собравшихся царедворцев нагло расхаживали заговорщики и убийцы Павла. Они, не спавшие ночь, полупьяные, растрёпанные, как бы гордясь преступлением своим, мечтали, что будут царствовать с Александром. Порядочные люди в России, не одобряя средство, которым они избавились тирании Павла, радовались его падению. Историограф Карамзин говорит, что весть об этом событии была в целом государстве вестью искупления: в домах, на улицах люди плакали, обнимали друг друга, как в день Светлого Воскресения.

Этот восторг изъявило, однако, одно дворянство, прочие сословия приняли эту весть довольно равнодушно.

ИЗ ЗАПИСОК КНЯГИНИ ЛИВЕН

Дарья Христофоровна фон Бенкендорф, сестра всесильного николаевского шефа жандармов, была дочерью рижского военного губернатора, но мать её, урождённая баронесса Шиллинг фон Канштадт, издавна дружила с великой княгинею Марией Фёдоровной. Расположение от матери перенеслось на дочь; получила она воспитание в Смольном монастыре под внимательным призором императрицы, которая пожаловала 14-летнюю девочку по выходе из института в свои фрейлины. Весьма вероятно, при посредничестве императрицы же состоялся в 1800 г. и брак 15-летней фрейлины с любимцем императора Павла и его 25-летним военным министром, графом X. А. Ливеном.

Главной опорой для юной четы при дворе переменчивого Павла являлась мать Ливена, графиня Шарлотта-Екатерина Карловна, которая ещё в царствование Екатерины и по выбору последней была назначена воспитательницей дочерей и сыновей цесаревича, сумела, несмотря на свою прямоту и резкость нрава, снискать благоволение Павла и удерживала совершенно исключительное положение при дворе в течение четырёх царствований. В 1826 г., по случаю коронации императора Николая, Ш.-Е. Ливен с нисходящим потомством была возведена в княжеское достоинство с титулом светлости и умерла глубокой старухой в 1828 г.

Княгиня Д. X. Ливен таким образом от ранней юности находилась в близких отношениях к царской семье и по свойственной ей любознательности и наблюдательности была вполне точно осведомлена во всех перипетиях, которые привели императора Павла к скорбному его концу.

Последующее царствование открыло графу Хр. Андр. Ливену ещё более широкое и ответственное поприще, хотя сама по себе его личность совершенно меркла и подавлялась даровитостью его супруги. Назначенный после Тильзитского мира посланником в Берлин, граф Ливен в 1812 г., по возобновлении дружественных отношений с Великобританией, был аккредитован при Сент-Джемском дворе и оставался здесь до 1834 г., когда получил назначение в воспитатели великого князя Александра Николаевича.

Пройдя дипломатическую школу ещё в Берлине, графиня Д. Хр. в Лондоне, по выражению Ф. Ф. Вигеля, «при муже исполняла должность посла и советника и сочиняла депеши».

Необычайно вежливая и благовоспитанная, графиня не выносила скуки и посредственных людей и сумела создать в Лондоне блестящий салон, где собирались дипломатические знаменитости и выдающиеся политические деятели самых противоположных взглядов.

Благодаря знакомству с детских лет с интимной стороной дворцовых отношений у нас и за границей, графиня Д. X. из постоянного общения с выдающимися европейскими деятелями усвоила все тонкости тогдашней европейской политики. От неё не ускользали ни политические новости, ни слухи, она с большой наблюдательностью и догадливостью ловила на лету ничтожные факты, схватывала истинное настроение лиц, стоявших во главе правительства, сопоставляла случайно оброненные фразы и намёки и выводила заключения, которыми делилась с мужем. Он предложил ей как-то составить депешу для сообщения графу Нессельроде, и вскоре эти необычайные обязанности посланницы перестали быть тайной и для Русского двора. Граф Нессельроде, минуя посланника, завёл непосредственную интимную переписку с графиней, где обсуждались вопросы, имевшие касательство к русской политике, да и сам император Александр оказывал графине милостивое внимание, беседовал с нею об европейской политике и снабжал словесными инструкциями, а в 1818 и 1822 гг. графиня была Александром под рукою приглашена присутствовать на Ахенском и Веронском конгрессах.

Когда, по назначению Стратфорда Каннинга посланником в Петербург, отношения между Россией и Англией обострились, Ливены покинули Лондон, причём княгиня удостоилась редкого для иностранки в Англии внимания: графиня Сутерленд поднесла ей от имени лондонских дам драгоценный браслет «в знак сожаления о её отъезде и на память о многих годах, проведённых в Англии».