Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба

Однако в самодержавном государстве независимые учреждения невозможны по определению. Относительной гарантией некоторой самостоятельности сенаторов служило то, что, по закону, назначения в Сенат были пожизненными. Но свои собственные законы, как мы знаем, самодержец часто нарушал. Излишне самостоятельных сенаторов под тем или иным предлогом удаляли, а на их место ставили угодных и готовых угодничать. Обычной практикой было сбрасывание в Сенат несильно проштрафившихся или просто ставших ненужными чиновников высшего ранга, и они там старательно заглаживали свои грехи, надеясь на то, что их снова отличат и поднимут на более высокую ступень. Или, напротив, в Сенат подбрасывали за особые заслуги и усердие чиновников относительно низкого ранга, от которых можно было ждать еще большей угодливости. Так, прокурор Киевской судебной палаты Г.Г. Чаплинский был назначен в Сенат за его усердие при фабрикации ритуального дела Бейлиса, в которое сам он, конечно, не верил. С другой стороны, Н.Н. Кутлер, составивший слишком «дерзкий» проект земельной реформы и за это уволенный с высокого поста, почти равного министерскому, ни в Государственный Совет, ни в Сенат определен не был. Сопоставление только этих двух примеров показывает, какого сорта личности преимущественно оседали в Сенате и чем они руководствовались при выполнении деликатных поручений.

Даже беглое ознакомление с отчетами двух сенаторов-ревизоров обнаруживает предвзятость — большую у Турау, меньшую, но тоже вполне очевидную, у Кузминского. Я говорю о предвзятости, которая видна невооруженным глазом, то есть в самом тексте их отчетов. Еще в большей мере она обнаруживается при сопоставлении с фактами, изложенными в независимых от власти источниках, например, в книге очевидца одесского погрома 1905 года А.С. Изгоева «Русское общество и революция»[69].

В каждом из отчетов есть обширная вступительная часть, подробно излагающая ход революционных событий всего 1905 года в Киеве и в Одессе, а еврейские погромы, последовавшие за Манифестом 17 октября, представлены как прямое следствие того, что в противоправительственных акциях евреи «выделялись». Полуцитируя, полупересказывая отчет сенатора Турау, Солженицын четко расставляет акценты: «„Еврейская молодежь, говорится в отчете, преобладала и на митинге 9 сентября в политехническом институте“; и при оккупации (?! — С.Р.) помещения литературно-артистического общества; и 23 сентября в актовом зале университета, где „сошлись до 5 тысяч студентов и посторонних лиц и в том числе 500 женщин“. 3 октября в политехническом институте „собралось до 5 тысяч человек… преобладала еврейская молодежь женского пола“. И дальше упоминания о преимущественном участии евреев: на митингах 5–9 октября; и в митинге 12 октября в университете…» (т. I, Стр. 372).

Цитату можно продолжить, но и из приведенного фрагмента видна руководящая идея сенатора Турау, который, как для большей вескости подчеркивает Солженицын, опросил более 500 свидетелей. Что и говорить, материал был собран обширный! Но именно поэтому он мог быть обобщен по-разному. Только от самого сенатора Турау зависело, что в этом материале считать характерным, а что случайным, что важным и заслуживающим доверия, а что второстепенным или сомнительным. Сам язык изложения, местами сухой и точный, каким и должен быть юридический язык строгого ревизора, в других местах становится намеренно зыбким, расплывчатым, выдавая стремление не столько прояснить истину, сколько создать нужное впечатление.

В одном случае, как мы видели, сенатор, указав на участие в революционном митинге необычно большого числа женщин, вполне определенно проставил оценочную цифру: пятьсот из пяти тысяч участников. А вот говоря о другом пятитысячном митинге с большим участием женщин, сенатор обходится без цифр: преобладала «еврейская молодежь женского пола»!

В каком смысле — преобладала? Из пяти тысяч участников женщин было больше двух с половиной тысяч? И откуда известно, что все эти женщины — еврейки? Паспортов у них не проверяли, имен не переписывали, а по внешности не каждую еврейку определишь с первого взгляда. За юридически установленный факт выдается личное впечатление, причем не самого сенатора, а каких-то свидетелей, видимо, антисемитов, в чьих глазах евреи преобладают и выделяются во всем, что они не одобряют.

Чтобы понять цену таким «ревизиям», надо вспомнить, что революционные выступления в 1905 году проходили по всей стране, а основная масса евреев концентрировалась в черте оседлости. В городах и местечках черты евреи составляли от двадцати до пятидесяти процентов населения, где-то и больше, и, конечно, участвовали в революционных выступлениях. Но ничто не говорит о том, что накал борьбы здесь был сильнее, чем вне черты, где евреев либо вообще не было, либо было очень мало, причем среди них преобладали люди обеспеченные — не те, кто рвался на баррикады.