Цареубийство в 1918 году

Андроника схватили через пять ночей, и «архиепископ попал в руки кровавого руководителя мотовилихинского застенка Мясникова. Этот зверь в образе человека… в конце концов закопал его живым в землю», – писали «Епархиальные ведомости». Судьба рядовых убийц мне неизвестна. Что касается Мясникова, то его история по-своему завершилась типично. Он входил в оппозиционную «группу 22-х», был арестован, выслан после 3,5 лет тюрьмы в Эривань, бежал через пограничный Аракс в Персию, затем в Париж, Французская полиция по каким-то собственным соображениям дала ему «крышу» в городе, где Мясникову пришлось остерегаться не столько убийц, подосланных Ягодой, сколько мстителей-монархистов. Возможно, в полицейских архивах столицы Франции хранятся показания убийцы Михаила Романова.

Накануне войны он явился в советское посольство и передал свои воспоминания («для будущих историков»): их сожгут нечитанными при эвакуации посольства после объявления войны.

Три его сына, некогда плевавшие в арестовывавших отца чекистов, погибли в боях с гитлеровцами. Жена, кричавшая тогда же: «Смотрите на них, это жандармы, они арестовали вашего отца!» – лишилась рассудка. Когда в 1946 году она вышла из клиники, ее неожиданно известили, что ей «положено свидание» с мужем… в Бутырской тюрьме. Женщина долго колебалась, идти или нет, а когда пришла в приемную, мужа успели расстрелять.

Рой Медведев пишет, что Мясникова после войны выманили из Парижа под личную гарантию Сталина: «Ваше прошлое забыто».

Психологически этот человек напоминал шолоховского Макара Нагульнова. Мясников написал о себе Ленину: «Я три раза бегал из ссылки и не так, как т. Троцкий, который имел возможность отдавать оленей, нет, бегу «зайцем», бегу не за границу, а для партийной работы в Россию…» (Будто читаешь цитату из «Поднятой целины»: «Я к партии не ученым хрящиком прирастал, как Троцкий.») А мечты Макара о всеобщем счастье для всех беленьких, желтеньких и черненьких перекликаются с рассказом Мясникова историку Борису Николаевскому, мол, вдохновлял его на убийство Михаила Романова… пушкинский «Кинжал»:

…свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия позора и обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч закона,
Свершитель ты проклятий и надежд.
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд…

Эти строки поэт посвятил памяти Шарлотте Кордэ, поразившей кинжалом-мстителем теоретика революционного террора Марата.

* * *

Следующими жертвами убийц с удостоверениями ЧК в карманах стали придворные, разделившие с монархом его судьбу до конца.

Генерал-адъютант Илья Татищев был этапирован из Тобольска вторым эшелоном, с цесаревичем и его сестрами. В дороге комиссар, некто Родионов, опознанный придворными как бывший офицер жандармской погранстражи в Вержболово, обратился к нему с таким предложением: «Я знал вас в силе, и каким же вы были тогда хорошим человеком; потому, если смогу что-то для вас сделать – просите сейчас, я постараюсь». Татищев ответил: «Единственная просьба – не разлучайте с Государем». Замявшийся Родионов ответил: «Не уверен, что это в моих силах, я ведь всего-навсего один из комиссаров.» (Как учил когда-то меня генерал-гебист, которому я обрабатывал мемуары: «Навредить у нас может и уборщица, а добро сделать не в силах и большой начальник». Или, как говорил Воланд Маргарите, «каждое ведомство должно заниматься своими делами».)

В камере Ивановской тюрьмы Татищев сидел с камердинерами Чемодуровым и Волковым, и они рассказали на следствии, что 25-26 мая (7-8 июня н ст.) Илью Леонидовича вызвали в контору тюрьмы. Вскоре оттуда передали в камеру его просьбу – принести оставшиеся на нарах шубу и бумажник. Думаю, что, согласно задуманому сценарию, это умышленно доверили сделать не надзирателю, а сокамернику, Волкову. В конторе генерал успел показать ему врученный только что ордер, где говорилось, что Татищев высылается из пределов Уральской области. В тюрьме стало известно, что такой ордер вручили и другому придворному, князю Валентину Долгорукому. Позднее, в письмах, заговорщики царя уведомили, что им удалось освободить «Д и Т».

Подвела, пока еще неопытных, убийц небрежность. После занятия города белые солдаты нашли недалеко от железной дороги два почти разложившихся трупа (июльская жара, а прошло больше полутора месяцев). Убийцы небрежно обшарили карманы жертв, а белые напротив старались, потому что искали останки Романовых… В костюме, одетом на одно из распавшихся тел, нашли расписку, выданную комиссаром Дидковским в том, что он изъял у гражданина В. Долгорукого при обыске 79 тысяч рублей.

У Долгорукого, ведшего хозяйство семьи, хранились ее средства. Расписка похитителя денег рассказала современникам и потомкам об участи «освобожденных» придворных.

* * *

Следующее убийство датируется первой декадой июля.