Цареубийство в 1918 году

Оговариваю: «По русскому закону, действовавшему на территории адмирала Колчака, все участники цареубийства, начиная от высшего руководителя и кончая последним прикосновенным, все одинаково подлежат смертной казни. С точки зрения моральной отношение человеческой совести к Юровскому нисколько не изменится, независимо от того, стрелял ли он в безнадежно обреченных или нет» (Б. Бруцкус).

Мои дальнейшие размышления о личности и мотивах действий Якова Юровского надо рассматривать, твердо помня, что речь идет о человеке, совершившем тягчайшее преступление что с юридической, что с нравственной точки зрения, и это не подлежит обсуждению – как начальная аксиома наших рассуждений.

Условившись об этом обязательном коэфициенте, вслушаемся в размышления о нем Бруцкуса и всмотримся в улики Соколова.

Первый вопрос: зачем он принял христианство? Особых льгот ему это не давало: ограничения черты оседлости не распространялись на ремесленника-часовщика, товара в его магазине было много – разбогатеть, благодаря крещению, не мог. Честолюбие? Но какое честолюбивые интересы, связанные с вероотступничеством, могли иметься у человека, если в том же 1905-м, он вступил в большевистскую партию. Не исключаю, что ленинские «кадровики» подвергали испытанию на верность подобных прозелитов большевизма: мол, для подпольщика удобнее считаться христианином, чтобы меньше привлекать внимание полиции. А сами приглядывались: подчинится душой или нет?

Но как раз с Юровским ситуация мне кажется более сложной.

Ибо мне нужен ответ и на другой вопрос, который занимает автора вслед за крещением будущего коменданта, – какие качества сделали этого человека более пригодным для ДОНа, чем Авдеева или иного уральского чекиста. Чем руководствовался Белобородов, оказывая Юровскому столь исключительное доверие?

Самое бросающееся в глаза – комплекс Герострата, отмеченный Бруцкусом. Им были охвачены и Ленин с Троцким, Пятаков с Белобородовым, их помощники и исполнители, А этот Марат из Каинска, часовщик и ротный фельдшер, о котором книги будут писать (и пишут!), чей кольт будет в музее храниться (и хранится!) – он-то во имя «мерной поступи железных батальонов истории» был готов тогда на все.

Но, повторяю, таких честолюбцев была масса – и чем же он отличался в глазах Белобородова от Петра Ермакова, который с наслаждением приписал себе палаческие лавры Юровского, или от Медведева (Кудрина), сделавшего то же самое? Почему выбрали его – одного среди всех?

Характерное свойство, неожиданное для типичного чекиста той эпохи, выделяет Юровского с налету. Чем он занялся сразу после назначения? Проинвентаризовал царские драгоценности и сдал по описи под охрану тем, в ком был уверен, что не украдут: самим Романовым.

Чем занялся сразу после расстрела?

«Тут начались кражи, пришлось поставить трех надежных товарищей для охраны трупов… Под угрозай растрела все было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т п.).»

«…Начали перегружать трупы на пролетки… сейчас же стали очищать карманы – пришлось и тут пригрозить расстрелом и поставить часовых.»

По его словам, после гибели Романовых в их одежде нашли зашитыми бриллианты и другие драгоценности на 3200 каратов – и все было сохранено в тайнике под Алапаевском: добыча с трупов считалась не московской, а местной – им ее и передал.

Итак, президиум Уральского совета выбрал «исполнителем», с одной стороны, большевика типичного, готового во имя ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ на все; с другой же, человека в их среде редкого – лично честного, неспособного украсть доверенное ему казенное имущество. Авдеев для такой задачи точно не годился.

Это бескорыстие держалось на каких-то внутренних скрепах его личности. Понимаю, насколько опасно для меня выступать адвокатом дьявола, но ведь не я первым отметил этот феномен: чекистский убийца Юровский не кажется лично жестоким человеком, жестоким по натуре, а не по должности. Авторы нашумевшего «Досье на царя» А. Саммерс и Т. Мэнгольд заметили: «То, что мы знаем о его поведении до и во время исполнения должности, с трудом может подтвердить, что он являлся сторонником насилия.»