Цареубийца. Маузер Ермакова

Не забывали Романовых и их друзья, оставшиеся на свободе, [которые] присылали им регулярно деньги и разного рода посылки. Их друг Вырубова в одном письме писала: «Не безпокойтес[ь], посылаю макароны, колбасу, кофе, посылаю муки». Все это привозилось курьерской связью через Лошкаревых и Краруп и ряд других [317] . Это показывает, что связ[ь] семьи с центром, куда ездили специальные курьеры-добровольцы, отвозившие почту и посылки, был[а] весьма хорошо налажена.

Николай жил неплохо в Тобольске. Ему комиссар не в чем не отказывал, [в]плоть до выдачи водки за обедом и ужином [318] . Как можно видеть, в тобольской ссылке жилось не худо Романовым. В Тобольске им жилось хорошо [и] предоставлялось все необходимое. Они надеялись (пребывали. – Ю.Ж. ) в надежде на освобождение, гораздо лучше (еще с большей верой. – Ю.Ж .), чем в Царском Селе.

Никалай и его семья лично и через своих приближенных проявляли большую настойчивость [в отношении не только регулярного] посещения церкви, но и прогулки по городу. Панкратов был не против, но боялся за охрану, которая враждебно к этому относилась.

В это [же] время [в] Тобольске велась усиленная подготовка со стороны манархических организаций и кружков, которые основали крепкое гнездо. Тобольск был заполнен контр-революционным элементом. Так же с ведома член[а] Временного правительства Львова был назначен Гермоген [319] . С прибыванием царской семьи в Тобольске тесно связана деятельность там одного из видных русских манархистов Епископа Гермогена. Начали появлят[ь]ся офицеры под вымышленными фамилиями. Были задержаны два офицера Кириллов и Мефодиев [320] , приехавшие [в] отпуск с фронта и друг[ие]. Были задержаны два офицера – братья Раевские [321] /по документам/, которые приехали [в] разные сроки. [ «Братья»] были [вскоре] задержаны. Когда оне [один из них. – Ю.Ж .] выходили от Гермогена из дома. [При личном досмотре] нашли при них (при нем. – Ю.Ж .) документ – удостоверение, выданно[е] Всероссийским братством православных приходов. При допросе он сообщил, что привез Гермогену письмо от Епископа Камчатского Нестера (Нестора. – Ю.Ж .). При обыске у Гермогена выяснилос[ь] [что] письмо [это] было от царицы (Вдовствующей Императрицы. – Ю.Ж .) Марии Федоровны, в котором [она] убеждала Гермогена взять на себя руководство делом спасения в целях восстановления монархии. «Владыка, – писала она, – ты носишь имя святого Гермогена, который боролся за Русь. Это предзнаменование. Теперь настал черед тебе спасать родину, тебя знает вся Россия, призывай, громи, обличай. Да прославится имя твое в спасении многострадальной России» [322] .

[В] Тобольске Романовым разрешали по утрам ходить в церковь, когда [было] меньше движения на улицах. Для них служилас[ь] там особая обедня [323] .

3-го ноября, в день старого церковного праздника восшеств[ия] на престол Никала[я] Романова, после выхода из церкви царской семьи, по распоряжению свещенника Алексея Васильева раздался праздничный перезвон всех колоколов собора и продолжался все время, пока семья не скрылась в дверях своего дома. Одним словом, был инсцинирован прежний выход их величества. Комиссар Панкратов делал все, что хотели царская семья [и] их приближенные.

[В] Тобольске контр-революция действовал[а] открыто. Вот одна [такая] картинка [приведенная в качестве примера]. В ноябре месяце 1917-го [года] в городском соборе раздавались уже листовки с призывом помочь царю-батюшке и постоять за веру православную.

С разрешения представителя Временного правительства Панкратов[а] царской семье разрешалось часто почащать (посещать. – Ю.Ж .) церковь. Манахи их манастыря Абалакского торжественно принесли чудотворную икону. Обычно ранее ее приносили лоетом по религиозному обычаю, а тут неожиданность: она оп[ъ]явилась, как явленная. Молящиеся восприняли [этот факт, как предзнаменование, да] и сама семья царская предвидела [в этом событии] каке-то чудо.