Царев врач, или Когда скальпель сильнее клинка

В первой моей жизни мне «повезло», пару раз девушки, с которыми я был близок, меня, попросту говоря, кидали. И поэтому у меня был длинный период разочарования, когда я встречался с женщинами чисто эпизодически. Когда же сделался достаточно известным хирургом, женщины в моей жизни стали появляться чаще, они с удовольствием приходили в мою квартиру. И первое время от их присутствия было даже как-то уютнее. Но потом почему-то начиналось одно и то же. Им казалось, что я живу не так, как надо, им почему-то надо было все в доме переставить так, как нужно им, и вообще, две недели были крайним сроком моего терпежа, и очередная претендентка на проживание со скандалом вылетала вон. Потом я даже прекратил встречаться с женщинами у себя, предпочитал делать это в гостиницах, чтобы никто не мог нарушить порядка и образа жизни старого холостяка. И вот теперь, в другой жизни, мне придется бороться с тем же самым.

Но, поразмыслив, я решил, что в эти времена жена вряд ли будет так влезать в мои дела. Это вам не двадцать первый век с его феминизацией и прочими прелестями. Поэтому домой я приехал в отличном настроении.

Первым делом посмотрел родильницу. Состояние ее было хорошим. Послеоперационный шов спокойный. Ребенок как ребенок. Ну не педиатр же я, в конце концов, ничего не понимаю в болезнях новорожденных, и будет лучше, если с детьми ко мне вообще не будут приходить.

Сказав женщине, что завтра она может ехать домой, а появиться у меня должна через неделю, чтобы снять швы, я хотел пройти в стеклодувную мастерскую и посмотреть, как там идут дела, но меня прервали: слуга сообщил, что со мной хочет поговорить какой-то немец.

Я вышел во двор, где увидел пожилого полного человека в европейской одежде. Он поклонился мне и представился:

– Врач Луиджи Траппа. Занимаюсь врачеванием иностранцев, проживающих в Москве. Мы слышали о ваших успехах в лечении некоторых болезней и никак не могли понять, как человеку без образования и диплома могли разрешить такую практику. Большинство моих коллег, а нас здесь очень мало, считают вас, простите, шарлатаном, но я знаю о некоторых ваших операциях, которые поразили мое воображение. Кроме того, нам известно, что у вас имеется новое вещество для усыпления больных, гораздо более эффективное, чем опиум. До нас дошли слухи, что вы обучаете своих учеников по новой методике, по вашим собственным рисункам и муляжам органов. Из этого мы заключили, что вы, по крайней мере, должны были пройти практику на одной из кафедр анатомии, потому что другое просто невозможно. Мы уважаем ваше нежелание признаваться в том, что вы учились в Европе, но ведь вас учили наши видные специалисты. И вы в свою очередь также должны поделиться своими знаниями. Уважаемый боярин, мы приглашаем вас к нам – прочитать несколько лекций о ваших методах лечения и ваших препаратах. Все ваши лекции будут оплачены. Да, еще… уже разнесся слух об изобретении вами микроскопа и возможности видеть некие живые организмы. С этим изобретением мы тоже хотели бы ознакомиться.

«Ишь, уже набежали, – подумал я. – Хрен вам, а не лекции».

Но вслух сказал:

– Господин Траппа, как истинно православный я не могу решить такое дело без благословения церкви. Сейчас я занят, а когда найду время, обязательно посещу митрополита и испрошу у него разрешения на эти лекции. Если митрополит Антоний благословит меня, то я, конечно, приду и сообщу вам обо всем, что смог сделать за короткое время изучения великого искусства медицины.

Луиджи Траппа поклонился мне с кислым видом и, с любопытством оглядываясь по сторонам, пошел к воротам.

Мой ключник Федор с упреком сказал:

– Что же вы, Сергий Аникитович, над собой так измываться даете, пришел этот схизматик немытый, ни здрастьте, ни до свидания, вонь от него на версту, каким-то словом вас назвал… шарларан какой-то. Да у Дмитрия Ивановича его бы уже батогами попотчевали.

– Ты, Федор, заговорил, тебе и дело делать. Смотри, если этот вонючка с тропинки к воротам сойдет и пойдет что-то разглядывать, так бейте его без жалости, только чтобы живым остался, понял?

– Понял, – с просветлевшим лицом сказал Федор и, схватив приличный кол, двинулся вслед за итальянцем.

Минут через десять в вечерней тишине послышался звук ударов и какой-то поросячий визг. Из темноты к воротам рванулась неуклюжая толстая фигура, что-то вопящая на ходу, а сзади бежали два молодца и, охаживая по жирным бокам кольями, приговаривали:

– Не суй свой нос куды не надо, целее будет.

Ворота распахнулись, и, получив последний подзатыльник, доктор Траппа пропахал носом московскую грязь, смешанную с конским навозом.

Ворота закрылись, и за ними слышалось оханье бедолаги, решившего подсмотреть, что там у боярина делается в усадьбе.

Еще через несколько минут подошел Федор, уже без кола, но с таким довольным выражением лица, что я подумал: «Все-таки тяга к кольям, наверное, заложена в русском народе на генетическим уровне».