Царевич Алексей

Здесь мы должны отметить одну существенную особенность: со времени участия царевича в военных операциях при овладении Ниеншанцем и Нарвой (1703–1704 годы) отец не давал ему поручений, связанных с походной жизнью и боевыми действиями. Надо полагать, что он руководствовался интересами государства: не обладавший богатырским здоровьем царевич мог не вынести тягот походной жизни и прихватить болячку, способную увести его в могилу. Еще большую опасность таило в себе пребывание наследника на театре военных действий, где шальная пуля могла лишить его жизни, вызвав смуту в государстве после смерти отца.

Руководствуясь этими соображениями, Петр берег наследника, обременяя его поручениями, выполняемыми вдали от фронта, в глубоком тылу, — царевич не участвовал не только в решавших исход войны сражениях у Лесной и под Полтавой, но и в мелких стычках. Не взял царь наследника и в Прутский поход.

Первое поручение царевич получил в 1707 году. Петр вызвал сына в Жолкву (в Галиции, верстах в тридцати от Львова), где тогда находился, и изъявил ему гнев за тайное посещение матери, о чем царя известила его сестра Наталья Алексеевна. Алексей был послан в Смоленск, где ему было велено заготавливать для армии провиант и фураж, а также осуществлять набор рекрутов. Здесь царевич пробыл около пяти месяцев, до 21 сентября.

Изменения в отношениях между отцом и сыном можно проследить по письмам сына к отцу. Отличительная особенность писем, отправленных в 1703–1706 годах, состояла в бедности и стереотипности их содержания: формуляр их заимствован из переписки XVII века, когда автор письма ограничивался главным образом тем, что просил адресата известить его о своем «здравии». Первое письмо, отправленное из Преображенского 25 августа 1703 года, звучало так: «Прошу у тебя, государя моего, милости, прикажи отписать о своем здравии, писанием посетить мне во обрадование».

Письмо, отправленное из того же Преображенского почти три с половиной года спустя, 12 декабря 1706 года, содержит ту же просьбу: «Пожалуй, государь, прикажи меня писанием посетить о своем здравии». Лишь письмо царевича от 21 августа отступает от стереотипа и содержит конкретную информацию: «Известую тебе, государь, приехал я к Москве августа 19 день, и доктор был у меня, видел и хотел лечить».

Некоторое разнообразие можно обнаружить и в заключительных фразах посланий. В первых двух письмах подпись выглядела так: «Сынишка твой Алексей благословения твоего прошу и поклонения приношу». В последующих письмах уменьшительное «сынишка твой» — видимо, по требованию отца — заменено словами: «сын твой». Текст подписи отличался разнообразием. Здесь встречаются: «Сын твой Алексей, благословения твоего прошу и всепокорно кланяюся»; в других посланиях «всепокорно кланяюсь» заменено «кланяюся всеусердно», «благословения твоего прошу».

Письма царевича последующих десяти лет (1707–1716) коренным образом отличаются от писем предшествующего времени. Они носят деловой характер; по их содержанию можно проследить степень усердия царевича при выполнении полученного задания, а также узнать о достигнутых результатах. Так, получив задание заготавливать провиант и фураж, царевич счел необходимым известить отца, что он прибыл в Смоленск 15 мая и в тот же день приступил к осмотру наличных запасов продовольствия и фуража. Оказалось, что недостает 70 тысяч четвертей зерна и 22 830 четвертей муки и сухарей. Сообщая в деталях о своих действиях, сын стремился показать отцу, сколь усердно он взялся за дело.

Глубже ознакомившись с обстановкой, царевич убедился, что Смоленский уезд не в состоянии обеспечить заготовку недостающего провианта и фуража, и в донесении от 20 мая предложил обширный список уездных городов, где их надлежало собирать. В числе городов значились отдаленные от Смоленска Ярославль, Переславль-Рязанский (нынешняя Рязань), Калуга и др.

26 мая 1707 года Алексей Нарышкин извещал Якова Игнатьева, что царевич в Смоленске определенное ему дело управлять начал «изрядно». Однако результаты «изрядного» управления оказались весьма скромными: спустя почти месяц, 19 июня, Нарышкин сообщал тому же корреспонденту, что «явилось привозу овса и сухарей четвертей с 20, а больше… привозу ниоткуда нет».

Скромные результаты заготовителей понятны — в мае — июне запасы фуража и сена были на исходе, а новому урожаю не приспело время. Лишь в конце сентября было собрано всякого хлеба 98 тысяч четвертей и сена свыше 500 тысяч пудов.

Набор рекрутов, который тоже был поручен царевичу, происходил менее успешно. Ему надлежало поставить в 1707 году 3018 рекрутов, а к 31 мая было поставлено только 308. Впереди было еще много месяцев, чтобы справиться с поручением, однако царевич заболел, и отец проявил заботу о нем, повелев доктору Блюментросту отправиться в Смоленск, чтобы оказать больному помощь. 16 июля 1707 года наследник извещал отца: «Доктор Блюментрост приехал ко мне в 14 день июля в Смоленск, за что всеусердно благодарствую и желаю, дабы не оставлен был я писанием от тебя, государя».